Есть куда вернуться...

Конюхов много говорит об одиночестве, о духовной силе, его путешествия это не просто утоление своей жажды впечатлений, это серьезный духовный поиск. Именно в одиночестве человек способен постичь истину, приблизиться к своей внутренней правде.

Мы, современные путешественники, гордимся способностью самостоятельной покупки авиабилета и бронью гостиницы на букинге, а смог бы кто-нибудь так грести веслами несколько месяцев подряд в одиночестве посреди океана, хватило бы у кого-нибудь из нас на это духовных и физических сил?

Мы живем в мире избыточности информации, общения, вещей, еды, мусора, развлечений. При этом современным потребителям всего этого мало и хочется всё больше и больше.

Человек, путешествующий в одиночестве, кажется обывателю странным, ограничивающий себя в еде - идиотом, сокращающий потребление - ненормальным, удаляющийся из виртуальных соцсетей - психически больным. Грусти быть не должно, нужно развлекать себя неустанно, потреблять побольше, не задумываться о смысле жизни - тогда окружающие воспримут вас как нормального, здорового, полноценного члена общества.

Есть лишь малый процент людей, задумывающихся о чём-то более глубоком, нежели что бы еще поесть, на что поглазеть, чем бы себя еще развлечь. Именно такие люди, как Конюхов, мне лично интересны, произведения таких людей хочется изучать, с такими людьми хочется дружить, у таких людей хочется учиться...

я удалю сообщения с выдержками в ближайшие 2-3 дня. Кто захочет, тот сам найдет и почитает.

Я читаю , вполне с интересом . Специально искать бы Конюхова не стал .

Milla, Тоже думаю что dog58 не прав,интересно было почитать .

Александр78135, potap02, хорошо, я тогда выложу еще, почитаете, если интересно, чуть позже я эти сообщения все-таки удалю. Я в последнее время читаю книги в электронном виде и иногда сохраняю выдержки из них, чтобы потом можно было перечитать самые интересные и важные моменты.

(С) "Лодка быстро обрастает, уже висят по бортам тонкие водоросли. Я пока не могу опуститься в океан и почистить днище. Дело даже не в риске встречи с акулой, а просто работать под корпусом лодки сейчас невозможно: в океане большая зыбь и ветровая волна, «Тургояк» поднимается, опускается и переваливается с борта на борт. Чем дальше я буду в тропиках, тем сильнее обрастет лодка, и это скажется на скорости. В какой-то момент надо будет решиться и спуститься в океан.

В 1986 году мы на лыжах в команде Дмитрия Шпаро дошли до Северного Полюса относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, причем сделали это в полярную ночь. Это точка, равноудаленная от любого побережья в Арктике. Когда дошли, ощущение было, что мы на другой планете. Так и сейчас, я смотрю на карту бортового картплоттера и от осознания, где я и в каком районе Тихого океана, мурашки по телу. Особенно тяжело ночью, когда нет луны, как сейчас. Темень кромешная, на тысячи миль ни одного порта, ни одного человека. От океана меня отделяет 12 миллиметров карбонового корпуса. После островов Туамоту и Маркизских будут острова Кука, Тонго, Фиджи, Новая Каледония. Там я буду находиться в десятках или сотнях миль от цивилизации, но не в тысячах, как сейчас. В свою очередь, там будут сложности и опасности, но психологически станет полегче. Здесь же океан давит пустотой и безжизненностью, даже мне, с моим опытом одиночных походов, приходится тяжело. Спасение в одном – молитва и работа.

Перед усилением ветра поставил новый газовый баллон на камбузе. У меня маленькие баллоны, которые используют альпинисты и путешественники: баллоны по 220 граммов. Я взял из расчета 1 баллон на неделю. Мне сложно рассчитать, сколько еще времени пробуду в океане, поэтому установил режим экономии всего: продуктов и газа. Когда перейду за половину пути, можно будет строить более точные прогнозы и корректировать рацион. Я все надеюсь на рыбу. Пока один маленький тунец за 40 дней в океане!

В глазах у меня все время цифры, все внимание на приборы. Мне непозволительно идти галсами или шарахаться по океану из стороны в сторону. Это на яхте 20 миль южнее или 10 миль севернее погоды не делают, всегда можно скорректировать курс, настроить паруса. На моей лодке даже одна миля не по курсу – это уже повод для волнения, потому что эту милю нужно будет компенсировать на веслах.

График жизни здесь, в океане, простой и подчинен задаче – проходить в этих максимально благоприятных условиях 60 морских миль в сутки. Для этого нужно работать на веслах 16–18 часов в день, поддерживать среднюю скорость 3 узла (3 мили в час), остальное расстояние лодка пройдет сама, гонимая ветром и волнами. Раньше, когда ложился отдыхать, заводил будильник, чтобы он разбудил меня через час. Сейчас отдыхаю без него, организм настроен на режим и больше часа спать не могу. Даже если хочется расслабиться, все равно просыпаюсь.

Одиночество утомляет меня, и я скучаю по священнодействию: служить литургию в храме. Мне кажется, молитва приведет меня на иную ступень, ибо я живу не вещественным, а смыслом вещей.
Прежде всего здесь, в океане, я подчиняюсь созерцанию. И если смогу, потом расскажу людям о постигнутом.

Жизнь в разлуке сурова, она отучает от ласки. Я убежден, экспедиции отняли у меня чудесную возможность любить. Стоит подумать о жене Ирине, сердце начинает тревожно биться. Но только разлука научила меня любить по-настоящему.

Сегодня для меня особый день – 46 суток в пути. Ровно столько дней понадобилось, чтобы пересечь Атлантику от Канарского острова Ла Гомера до острова Барбадос на весельной лодке «УралАЗ» в 2002 году. С завтрашнего дня для меня наступает новая территория, новые ощущения. Так долго в океане на борту весельной лодки я еще не был.

При подготовке тихоокеанской экспедиции я ориентировался на свой переход через Атлантику. Примерные расчеты были такие: Атлантика – 3000 миль за 46 дней, округляем до 50; Тихий океан по дуге большого круга – примерно 9000 миль, это три Атлантики по 50 дней. Если ориентироваться на скорость в Атлантическом океане, то теоретически Тихий океан можно пересечь за 150 дней, берем еще 30 дней на плохую погоду, штиль, встречный ветер, и получается 180 суток. Это были мои теоретические расчеты для Тихого океана. Исходя из этого, я взял продуктов и газовых баллонов и прочего оборудования на борт. И пока, дай Бог, иду в графике.
Что чувствую, когда разменял 46 суток? Это совершенно разные вехи пути, все дело в психологическом настрое. В 2002 году спустя 46 дней я ступил на твердую землю, а в этом плавании спустя 46 дней нахожусь в центре Тихого океана и до ближайшей земли еще больше тысячи миль, а до предполагаемого финиша – 6000 миль.

Почти 50 дней в океане – это серьезный срок. Мне сегодня снилось, что я хожу по земле, по какому-то зеленому полю. Это так здорово. Когда прозвенел будильник, не хотелось просыпаться, чтобы продлить эти моменты. Здесь, на лодке, я передвигаюсь на коленях, ползаю из каюты на палубу и обратно. В полный рост практически не встаю, да и ходить здесь некуда – длина кокпита всего 3 метра. Так что скучаю сильно по возможности пройтись по твердой земле.

Три тысячи миль в условиях океана – это событие даже для парусной яхты, а на весельной лодке – это что-то за гранью. Сколько я всего здесь передумал и вспомнил. В океане с меня быстро слетел налет мегаполиса, нет мобильного телефона, встреч и переговоров. Ты видишь только океан на 360 градусов вокруг. Мозг начинает анализировать прошлое, а мне есть что вспомнить за 62 года жизни: Южный полюс, Эверест, кругосветные плавания, Северный полюс, своих друзей и близких.

Вышел на 10-й градус южной широты. До экватора чуть больше 600 миль. Тропики во всей красоте. Какие здесь красивые закаты, это не передать словами! Я еще ни одного не пропустил с момента старта. Для меня это обязательная процедура. По заходу солнца за горизонт я определяю погоду на ночь и последующий день. Всегда минут за десять начинаю отслеживать закат и, после того как солнце скрывается за горизонтом, еще минут десять сижу в тишине без движения, анализирую прошедший день, настраиваюсь на предстоящую ночь, молюсь.

Последнее время болят кости рук, такое ощущение, что их скручивает. Когда гребу, боль не так сильно ощущается, а вот ложусь отдыхать и начинает тянуть и крутить. Не могу расслабиться и отдохнуть.
Почти 50 дней качки, болтанка не прекращается ни на минуту. Лодка в движении, все мышцы тела напряжены, даже когда лежу в каюте. Главное, чтобы здоровье не подвело, в таких условиях нагрузка на организм предельная.

На весельной лодке ты на 100 % во власти океана. Если на парусной яхте есть возможность менять курс на 180 градусов, идти даже против ветра, то тут можно только ускорить движение за счет весел, а в остальном тебя несет океан, и ты полностью зависишь от него. Здесь настоящий тест на смирение.

Да, я старею… Неудивительно, что все больше смотрю на тишину океана, потому что он рождает тишину, и она достигает побережья Австралии, куда стремится форштевень моей лодки. С каждым гребком весла приближаюсь к своей цели, к своей мечте.

Сын Николай, будучи обижаемым, ты не должен гневаться; будучи хвалимым, не должен превозноситься. И еще говорю тебе, что злом никогда не победишь зла, если кто-либо причинит тебе зло, окажи такому добро, оно победит. Будь молчалив: умением говорить выделяются люди из мира животных; умением молчать выделяется человек из мира людей.
Чем больше будешь молчать, тем больше тебя будут слышать. Молчать лучше, чем говорить.

На рассвете поймал кальмара – за бортом тянул леску с блесной и на нее зацепил кальмара. Я быстро отложил весла, обдал его кипятком и очень хорошо позавтракал. Кальмарчик маленький, но все равно внес разнообразие в мой рацион.
Я с детства десятки раз перечитывал книгу Тура Хейердала «Экспедиция «Кон-Тики». Насколько разный был океан тогда и сейчас. Он с командой ловил в день по пять-семь акул, тунцы выпрыгивали на плот, а летучих рыб собирали корзинами и жарили на сковороде. Мне о таком изобилии можно только мечтать. Констатация фактов (январь – февраль 2014 года) – Южный Тихий океан от 80-го градуса до 120-го градуса западной долготы совершенно пустынен в плане обитателей: нет летучих рыб и, соответственно, нет тунцов, дельфинов, акул.
Я ежедневно веду дневник и записываю все, что вижу в океане, а учитывая, что провожу по 16–18 часов в день на палубе, да еще и в 30 сантиметрах над уровнем моря, от моего внимания мало что может ускользнуть. Любая живность в радиусе видимости сразу будет обнаружена. И записывать в журнал наблюдений мне особо нечего. Вот такая разница между тем, что наблюдал Тур Хейердал в 1947 году, и тем, что вижу я в 2014 году. Одной человеческой жизни (срока) достаточно, чтобы океан изменился. Жду, когда появятся первые птицы, хоть они скрасят эту пустоту.

Настроение хорошее, радует тот факт, что осталась тысяча миль до Маркизских островов. Это уже свет в конце туннеля. Первый месяц было очень тоскливо, когда смотрел на электронную карту маршрута от Чили до Австралии, а она в экран компьютера не помещалась. Сейчас уже на карте есть привязка к островам, и хотя я не планирую заходить туда, меня ободряет сам вид курсора, медленно приближающегося к земле. Я уже соскучился по запаху земли. Мои мысли в одну секунду унеслись далеко-далеко, за тысячи миль отсюда. Но в этом поединке одержали победу весла, которыми мне надо непрестанно грести.

Вчера на закате наблюдал зеленый луч. Солнце село в абсолютно безоблачный океан, и я увидел зеленую вспышку. Редко когда можно увидеть луч подобного цвета, это большая удача.
Опять ремонтировал сиденье. Колесики (ролики) начали хрустеть и поскрипывать, я снял их, обработал специальной смазкой, которую мне дал Чарли Питчер. Вроде хрустящий звук пропал, ролики стали мягко кататься. У меня четыре запасных комплекта, один я уже сменил. Если к середине пути сменю второй, то это по плану.

Тишина. Я слышу только скрип весел, в этой тишине они скрипят очень громко и тоскливо. Когда закончится плавание, тогда отдохну. Только тогда. Лягу и просплю сто лет, так я устал. Вокруг только вода и тишина. Слушая тишину, сам становишься тихим.

Трудно и непривычно жить человеку без голосов, гнетут вселенские звуки, гнетет тишина. В тишине слышны стук сердца, ход мыслей. Тишина заставляет чаще думать о прошлом, настоящем и будущем.

Пришло время готовить завтрак. По ощущениям, похудел уже килограммов на пять, больше нельзя. Надо хорошо питаться и сохранять рабочую форму тела. Впереди еще пять тысяч миль.
Уже рассвело, но солнце еще не взошло из-за горизонта, вода в океане чисто-голубая, без теней. Океан вокруг молчаливый, точно в тяжком раздумье. Я отложил весла и наслаждаюсь безмолвием и покоем, это одни из лучших утренних минут. Чем выше подымается солнце, тем свежее становится ветер, а океан словно загорается красным пламенем.
Убрав весла в нишу для хранения, я заполз в каюту и поставил чайник на газовую плиту. На часах семь, на календаре 16 февраля 2014 года. Я открыл кормовой лючок над головой. В каюту хлынул свежий соленый воздух. Солнце выше горизонта, тени резко контрастируют.
Свет упал на небольшое зеркальце, устроенное справа от камбуза, в переборке, от него исходят солнечные зайчики. Я посмотрел в него. Возраст – шестьдесят три. Волосы – сальные, мышиного цвета, со светлыми выгоревшими прядями. Растущее число морщин на лбу. Глубокая складка между бровями, над выцветшими глазами. Почти все лицо скрыто косматой, каштановой с проседью бородой. Кожа на скулах и лбу загорелая и обветренная. Редкие, пожелтевшие зубы во рту. Рост – 183, жилистое тело. Руки – худые, длинные, мускулистые; загрубевшие кисти, ладони – жесткие от мозолей, натертых веслами. На длинной, с прожилинами, шее – серебряный крестик. Засвистел чайник, я повернул ручку на плите на «0». «Доброе утро!» – произнес сам себе и испугался этих слов. Здесь, в океане, нет голосов, есть только звуки.
Но у меня сейчас кружка горячего кофе и сладкое печенье.

В жизни я тяготею к тихому, спокойному бытию, но так у меня не получалось до сегодняшнего дня. Еще в юности я составил план и записал его в дневнике: сколько лет учиться, сколько лет путешествовать, затем заняться искусством, а к 70 годам стать деревенским священником. Но он был теоретический. Есть отдельные личности, которые могут следовать своему плану. Но я уже последние пять лет хочу порвать связь с искателем приключений и начать жизнь художника, творца, а все не могу, боюсь. Здесь, в путешествии, понятно, что делать. Я умею организовывать экспедиции, знаю, как вести яхту вокруг света, или подыматься на высочайшие вершины, или, как сейчас, грести веслами по 15–18 часов без устали. А там, в мире творчества, неизвестно, какой дорогой идти, каких выбирать друзей, какую тему взять за основу творчества – непонятно. Вот и боюсь. Всем, а особенно близким, я говорю, что вот эта – последняя экспедиция и начну новую жизнь. И так все эти годы. Я прожил длинную жизнь, много повидал на своем веку и сумел совершить необычайные путешествия. Но сделать шаг в сторону творчества все не решаюсь.

Молюсь Николаю Чудотворцу, чтобы он сохранил меня в океане и позволил избежать встречи с тропическими циклонами. Для меня это самая большая опасность. Хотя список опасностей, подстерегающих одиночку на весельной лодке в Тихом океане, можно написать большой: риск быть выброшенным на рифы или атоллы, попасть под винты судна, идущего на автопилоте ночью, получить травму и т. д. Однако этого можно избежать, контролируя себя и лодку, а вот как избежать встречи с тропическим штормом или циклоном? Это за пределами возможностей человека, находящегося на борту весельной лодки. С ноября по апрель в Океании сезон циклонов, и для меня это угроза номер один. Господь сохранил нас до этого дня, и я молюсь, чтобы и дальше Он меня не оставил.

Циклон зарождается в экваториальных широтах при температуре океанской воды 26,5 градуса и выше. Набрав силу, он может существовать в более холодных широтах, двигаясь хаотически. Рассчитать траекторию движения очень сложно. На циклон не влияют магистральный ветер или бризы. Высота стен в центре циклона – 15 километров. Он как хобот – одним концом находится у поверхности теплого океана, другим – у нижних границ стратосферы. Этот колосс разрушится, только когда выйдет на сушу, и тем самым лишится подпитки от океана или достигнет холодных широт Южного океана и тем самым лишит себя тепловой энергии.

Я двигаю веслами свою лодку со средней скоростью в 2–3 узла, не могу уйти от циклона. Задача моего экспедиционного штаба в Москве – мониторить циклоноопасный регион и сообщать мне прогнозируемую траекторию движения. В свою очередь, я могу остановить лодку или минимизировать продвижение на запад, используя плавякорь. Этот подводный парашют позволяет моей лодке стоять на месте или двигаться только со скоростью подводного течения. В моих широтах скорость течения не превышает 1 узла.

На рассвете увидел стаю птиц фрегатов. Это предвестники земли. Они не ночуют на поверхности океана, а возвращаются для отдыха на берег. До острова Фату Хива еще 400 миль, но птицы уже появились. Большая радость. «Господи! – молю я. – Дай мне силы любить!»
Как ощутимо здесь мне одиночество. На что мне безграничная даль горизонта, если в ней я не вижу улыбку моей жены? На что мне ветер, если я не слышу голос моей Иринушки? Я моряк, торю дорогу моей лодки, иду от континента к континенту. Я отец и дед: у меня есть дети и радуюсь я внукам.
Миля за милей идет моя лодка. Но не в монотонности весельной гребли моя суть: жить и бесконечно плыть по поверхности океана и видеть одну воду; но если я уже ощутил существо времени, то не останусь в океане и верю, что получу награду от Бога – ступить на землю.

Вот сейчас смотрю на северный горизонт – там Полярная звезда, и внутри у меня словно бы повернулась стрелка компаса: сколько времени я нахожусь в Южном полушарии и вижу только Южный крест. Я научился читать звездную карту, слушать ветер, присматриваться к океанской глубине, в которой отражается звездное небо, но смогу отдохнуть, когда возвращусь в Северное полушарие. Я, как намагниченная стрелка компаса, тянусь к дому и к звезде, что ведет к любимой.

За сутки прошел 73 мили на запад. Океан спокоен, волна меньше метра, ветер до 10 узлов. Грести легко.
Я решил сегодня рискнуть и почистить днище лодки. Надел страховочный пояс, спустился за борт и поработал щеткой и скребками. Лодка сильно обросла, но после чистки ей будет полегче. Также взял водонепроницаемый фотоаппарат и сфотографировал со стороны. Для этого удлинил страховочный конец на 5 метров. Необычное зрелище – лодка без гребца, а я, как космонавт в открытом космосе, дрейфую в 5 метрах от корпуса.

Небо затянуло облаками, ветер достиг почти штормовой силы, и я уже собрался бросить плавучий якорь, но в этот момент среди облаков показался просвет, и, понадеявшись, что скоро ветер начнет стихать, якорь уложил на место. Лодка несется на гребнях волн разбушевавшегося океана. Я уже десять часов как не бросал весла, страшно измученный, вконец изнуренный и вовсе отчаявшийся. Двигаюсь в диком течении помимо воли и беспомощно пытаюсь рулем и веслами направить лодку по курсу на запад. Задыхаясь от соленых брызг, я, жалкий, разговариваю с Богом, но не слышу своего голоса, кричу Ему и не слышу крика. Ладони рук моих стерты до крови – я не чувствую.

Я думал, что знаю жизнь, прожив многие годы. Но оказалось, что, как малое дитя, только начинаю познавать мир. Бог дал мне родиться, чтобы жить без сожаления, то радостью, то горечью, то гневом, то готовностью простить тех, кто меня обидел. Я, как школьник и как супруг, а то как дитя, но только не старец по мышлению, но по возрасту. Прожитые годы пахнут вкусом вечности. С борта лодки, которая идет к берегам Австралии, я нуждаюсь в жалости, здесь я успокаиваюсь в лоне Господнем. Из океана вижу смятение живых и сострадаю им. Я ушел не за спортивными рекордами, которых ждут от меня. Я хочу исцелиться от тоски и безнадежности. Все время надеюсь, что именно здесь, в океане, однажды отыщу то, что утолит мою жажду.

Я вчера жалел себя и был на веслах всего 14 часов вместо обычных 16–18. По моим подсчетам, до Полинезии осталось около 90 миль, настраиваюсь, что послезавтра буду их проходить.
Сегодня ночью села на мою лодку птичка, похожая на голубя, проспала до самого рассвета, а утром улетела.

Здесь нет праздников. Для меня праздник – это сидеть у костра из полен, которые ты собрал в лесу. Отдых после тяжкого подъема в гору разве не праздник? Вот и сейчас будет праздник после завершения изнурительной гребли на веслах, когда лодка «Тургояк» войдет в один из портов Австралии.
Для меня был праздник, когда паруса моих яхт были надуты ветром плывущих вокруг света. Праздник, когда я одолел переход на собачьей упряжке через купол Гренландии. Праздник, когда я заходил в свою часовню, потому что она укрывала меня от суеты. Праздник, когда я по вечерам в мастерской писал портрет своей жены Ирины. Я бы не строил часовни, не писал картины, если бы я не боролся, не преодолевал, не страдал, не рассматривал мерцающие звезды Млечного Пути.
Как я нуждаюсь в безмолвии, безбрежности! Поэтому я ушел в океан, затворился в молчании и наблюдаю издали за людьми, я хочу понять их; но когда вернусь, поймут ли они меня?

Еще вчера, на закате, в районе острова я увидел тучи на горизонте. Ночью практически не спал, старался держать скорость и не бросал весла, так как ветер заходил то на север, то на юг, лодку тащило в разных направлениях. Под утро вывел ее на безопасное расстояние от мыса Теае (Cape Teae). На рассвете подошли дельфины. Я бросил грести и сидел, любовался этими милыми существами. Ветра нет, волны небольшие, вода гладкая, и лодку не разворачивает. Но даже когда она становится бортом к течению, это не опасно.
Стало грустно, что завершился первый этап экспедиции. За кормой лодки остался целый этап жизни, и я понимаю, что больше никогда не повторить этот маршрут. Почти 70 дней я шел по Тихому океану, не заботясь о необходимости маневрировать между островами. С сегодняшнего дня спокойная жизнь заканчивается. Слева по борту простирается группа островов Туамоту. Это почти 700 миль крупных и мелких островов, а также рифов и атоллов. Моя задача – пройти их чисто, чтобы лодку не снесло и не выбросило на берег.
Утром жадно всматривался в очертания острова. Давно не видел деревьев и просто зеленого цвета. Глаза скучают по береговым краскам. И еще сегодня впервые увидел акул. К лодке подошли два плавника и начали крутиться. Так что жизнь вокруг меняется кардинально, начинается новый этап похода.

За сутки прошел 46 миль. Сегодня пересек 140-й градус западной долготы и теперь точно могу сказать, что мы с лодкой перешли экватор нашего трансокеанского пути, и до Австралии нам теперь ближе, чем до Чили. Начался обратный отсчет. Следующая знаковая цифра – 180-й градус долготы – переход из Западного полушария в Восточное, что также является линией перемены дат.
Океан сильно поменялся. Нет уже тех больших и длинных волн, поверхность воды достаточно ровная, напоминает Карибское море: есть ветровая волна, но нет океанской зыби. Много береговых птиц, чаще стали появляться летучие рыбы.
Пока Французская Полинезия меня хорошо принимает. Сейчас одна из главных опасностей – это тропические штормы и циклоны. В настоящий момент в 30 градусах (1800 миль) к западу от меня бушует тропический шторм Kofi со скоростью ветра до 65 узлов. Метеорологи просчитали его траекторию: он будет двигаться на юго-восток, в сторону Антарктиды. Мне он не угрожает, но пересекает мой курс.

Под утро на блесну попался кальмар, я его обдал кипятком, после чего съел и попил кофе.
Трупы не едят, но убитых животных принято есть. Надо спросить: какая разница, ибо убитое животное разве не труп? Конечно, всякий понимает, что употреблять разлагающиеся клетки вредно, но когда начинается это разложение? В момент прекращения функции жизни тело теряет заградительное излучение, и немедленное разложение начинается. Совет такой: не употребляйте мяса, а ешьте пищу мучную, молочную и растительную, где меньше разложения. Долго за столом не сидите.

Будда не отрицал, что в самый счастливый час надо помнить о несчастье, не уменьшая радости.
Листая мой дневник, читатель не найдет в нем романтики и приключений, как в книгах Джека Лондона и Жюля Верна. В моем плавании только работа с веслами. Здесь нет праздников, кроме одного нескончаемого – труда: гребли веслами; а далекий простор океана служит вином радости.
В этом плавании я стал сентиментален, могу расстроиться по любому поводу. При виде, как заходит солнце за линию океана, могу расплакаться.
Одиночество есть особая мудрость. Вот почему я говорю часто про одиночество. Если оно воистину одиночество – это путь просветления и облагораживания, путь возделывания души, на который я себя вывел.

Последний фрагмент:

"С каждым гребком весел струи воды уходят за корму лодки. Здесь ничто не стоит на месте, все движется: солнце, тучи медленно идут к горизонту, вода не останавливается в мировом течении океана. Так и моя лодка плывет вместе с водой, даже если не гребу веслами. Я тоже двигаюсь к цели – к своей старости, а там, где старость, там и мудрость. Как мне хочется быть мудрым.

Свободным можно быть даже в тюрьме. Несвободный человек постоянно мучается. Он должен думать о каждом слове, которое говорит, обо всем, что делает: как пошел, куда пошел, зачем пошел. Он не может просто пойти и сделать что-то.

Рак-отшельник любит раковину небольшую, потому что хорошо знает, кто он таков. Так и у меня: моя лодка очень подходит только мне. Она не любит скорость, не терпит суеты. Мы сдружились, а весла стали продолжением моих рук. Морской сокол живет в голых скалах, потому что сторонится людей. Вот так и я: мое желание – только покой. Между тем годы клонятся к закату, лодка «Тургояк» с каждой милей становится старее и все больше и больше обрастает водорослями.
С тех пор как я ушел в плавание, словно отрезало все, что связано с берегом, нет ни зависти, ни беспокойства. Еще у берегов Чили я вручил свою жизнь Господу Богу. Если кто-нибудь усомнится в том, что я сказал, пусть он посмотрит на участь рыб и птиц. Рыбе в воде не надоест, не будешь рыбой – ее сердце не понять! Птица стремится к лесу, не будешь птицей – ее сердце не понять! То же и со мной, кто не был в одиночном плавании – тот меня не поймет.

Для меня ветер и все, что связано с ним: скорость, направление, любые заходы – это важнейшая информация. А сегодня, к моему глубокому сожалению, из строя вышел дисплей ветроуказателя от компании Raymarine. Стрелка на нем просто отвалилась и сейчас лежит внутри прибора. То ли от жары и постоянного выгорания на солнце не выдержал клей, то ли от постоянной болтанки и стресса, но стрелка слетела со своего места. Силу ветра я могу знать (электронный дисплей), а направление – нет. Ругаю себя за то, что мы поставили на лодку в Англии всего один прибор ветроуказателя, и тот на палубе. Это ошибка. Надо было еще и в рубке, там он был бы защищен от солнца. Сейчас смотрю на «мертвый» дисплей, и как-то грустно на душе, как будто друга лишился. Что бы я ни делал на палубе, всегда раз в минуту бросишь взгляд на дисплей ветроуказателя. Это тревожный звоночек. Главное, чтобы другие приборы не начали выходить из строя один за другим.

Когда за кормой пройдено почти 5000 миль, могу сказать, что это риск – построить новую лодку и сразу пойти в Тихий океан по одному из самых протяженных маршрутов в Мировом океане. Надо было сначала пройти Атлантику на этой лодке, после чего устранить все неисправности и недочеты и только потом замахиваться на Тихий океан. С тем опытом, который у меня появился после 80 дней пути, я бы уже много вещей на лодке переделал и поменял. Я веду записи и зарисовки: как должна выглядеть весельная лодка для Тихого океана. Надеюсь, эта информация пригодится кому-нибудь в будущем. То, что работает в Атлантике, не подходит для Тихого, потому что Атлантика – это спринт, а Тихий океан – это марафон. Надеюсь, что с Божьей помощью удастся выдержать этот марафон.

С восходом солнца ветер резко усилился до 20 узлов и зашел на встречный, лодку потащило на юг. Началась борьба. Прогноз не оправдался, я рассчитывал еще на пару дней северо-восточного ветра, а в итоге в пятницу получил северо-западный.
До ближайшего острова Mataiva – 92 мили. Если так дело пойдет, то я достигну этой земли через двое суток. В двухстах пятидесяти милях к югу от меня остров Таити – и это второе препятствие. Совсем немного не хватило, чтобы выйти на чистую воду, без островов и атоллов.
Приготовился к шторму, все привязал и закрепил. Отобрал продуктов в мешок на пару суток, чтобы не лазить по рундукам. Также приготовил веревку 75 метров, чтобы выбрасывать с кормы, когда поднимается большая волна. Я так поступал, когда шел вдоль побережья Чили при ветре свыше 25 узлов: веревка работала как плавякорь и удерживала корму. Чувствую, эта неделя будет очень сложная. Шторм у островов – серьезное испытание.

Вчерашняя ночь была особенно напряженной, встречный ветер – 25 узлов, и меня несет на острова, ничего не могу сделать. Иду четко на атолл Mataiva. Выгребать на веслах очень трудно, вообще грести невозможно – в океане болтанка, хаотичные волны, весла ломает. Настроил лодку с помощью пера руля и шверта в носовой части, залил балласт в люки на правый борт. Забрался в каюту. Тут все люки задраены, проветрить невозможно. Термометр показывает +39 градусов. Стенки и потолок буквально на глазах стали обрастать плесенью.
Солнца нет, основные аккумуляторы разрядились. Пришлось перейти на резервную батарею. Когда включал резервный аккумулятор, обнаружил, что переключатель On/Off сломался. Хорошо, что мы в Чили купили запасной. Отсоединил провода от старого и подключил новый. Боялся, чтобы гаечным ключом, когда работал, не закоротить клеммы. Сделал как смог с учетом качки, система работает. Когда погода улучшится, буду крепить переключатель к переборке, пока он лежит на днище лодки.

Прогноз погоды обнадеживающий, с каждым часом ветер должен уходить на восток. Дай Бог пройти острова на максимальном удалении. Хотелось бы все их оставить слева по борту, включая атолл Беллинсгаузена, но если не получится, то хотя бы Bora Bora и Uturoa, и все, что от них к востоку. Опыт показывает – нельзя проходить вплотную к острову, всегда нужно иметь запас. Ветер может поменяться в любой момент, и вчерашний день хорошо показал: если дует северо-западный ветер, лодка идет на юг и даже юго-восток, и я бессилен изменить курс. Но, слава Богу, ветер меняет направление.

Примерно в двухстах милях к западу от меня серьезно штормит, и у меня большая волна. Лодку поднимает, как на качелях. Океан суровый, но жить и грести можно. Вот только сырость на борту страшная, нет ничего сухого. Люки открыть не могу, заливает волной и кокпит, и рубку. Был один опасный момент: я начал выходить на палубу, а шальная волна ударила в борт, лодка завалилась, а я стою в люке: одной ногой уже на палубе, другой еще в каюте. Лодка легла на бок, но через пару секунд вернулась в рабочее положение на ровный киль, немного морской воды попало в навигационную рубку.

Из московского штаба сообщили, что со вчерашнего вечера не получают координаты с моей лодки «Тургояк». Я проверил спутниковый буй Yellow Brick, и выяснилось, что через USB-разъем для зарядки в него попала вода, и он закоротил. Этот разъем закрывается колпачком с резиновым кольцом, и, наверное, кольцо стало пропускать воду. Это плохая новость. Включил второй буй номер 3399, резервный. Других нет. Все начинает сыпаться и выходить из строя. Океанская агрессивная среда потихоньку добирается до всех приборов и механизмов.

За сутки прошел 67 миль.
Моя лодка выдержала очередное испытание океаном и погодой. С каждым штормом узнаю ее новые пределы. Вот и прошедшие сутки подвергли лодку испытаниям волной и ветром, но она справилась и не подвела. Хорошо держала курс и восстанавливалась после каждого удара волны. А они были большие, точно более 3 метров. По прогнозу вижу, что шторм смещается на юг, и начало проглядывать солнышко.
Сегодня прошел траверз островов Bora Bora и Uturoa, даже если ветер зайдет на чистый север и меня потащит на юг, смогу пройти западнее этих крупных островов (оставить слева по борту). Там еще пара атоллов, но они небольшие, я морально готов их огибать на веслах.
Сейчас буду приводить лодку в порядок, постараюсь просушиться и даже постирать вещи в дождевой воде. Нужно проверить все люки на предмет течи, также рулевое устройство и штуртросы. Это кажется, что лодка маленькая, а пока пролезешь с инспекцией от носа до кормы, пройдет много времени.
Цифры на компьютере говорят, что за кормой осталось 5000 морских миль, или 9000 км. Примерно столько же километров от Москвы до Владивостока по автомобильным дорогам. Смотрю на бумажную шлюпочную карту, которая лежит в рубке, и даже не верю, что девять тысяч километров уже за спиной. Расслабляться нельзя, впереди еще более пяти тысяч километров и десятки островов по курсу.

Возраст дает мне право чувствовать близость царства Бога. Если, конечно, он меня примет, предстоит отвечать за мои поступки и прегрешения. Я ухожу надолго в океан, чтобы не делать грехов. Здесь нет искушений, а там, на земле, как только прихожу из очередной экспедиции, мирская суета окутывает меня, а вместе с ней и многие человеческие пороки. Наверное, за грехи мне предначертано вечно скитаться в океане и быть сомневающимся. Какой же пример я подаю людям? Моя душа – душа нищего. Моя сила – сила изнемогшего. Меня все время мучают угрызения совести перед людьми, а особенно перед женой, детьми и внуками. Но самое страшное – не достигнуть цели, которая стоит передо мною, и не оправдать доверия тех, кто эту цель поддерживал. И поэтому надо обязательно дойти, доплыть, добраться до берегов Австралии.

За сутки прошел 35 миль.
Дождь прекратился. Лодка «Тургояк» находится в 12 милях к востоку от атолла Беллинсгаузена (Motu One). Момент волнительный: второй раз увидел землю с момента старта из Чили. Первый был остров Фату Хива (Маркизские острова) и вот сейчас атолл, входящий в состав Подветренных островов Общества. Прежде чем увидеть землю, заметил характерные облака над атоллом, они отличаются от тех, что наблюдаю в открытом океане. Даже не смотря на карту, я достаточно точно могу определить местонахождение земли, ведь все 90 дней только и делаю, что наблюдаю за океаном и небом по 16–18 часов в сутки. Любое изменение ландшафта сразу бросается в глаза.

Океан ровный и спокойный, легкий ветерок с востока. Ночь прошла тихо, без происшествий. К птицам олушам добавился еще один компаньон: меня сопровождает небольшая акула, примерно 1,5 метра. Идет за мной от атолла Беллинсгаузена. Я допустил ошибку: бросил ей кусок овечьей шкуры, которую кладу на сиденье. Акула увлеклась этим предметом и на пару часов отстала от лодки, но затем вернулась и сейчас следует за мной без отрыва. Она не боится шлепков от весел. Не надо было ничего бросать, теперь долго не отстанет.

Прошло ровно три месяца, как я стартовал из чилийского города Конкон (регион Вальпараисо). Три месяца, но по ощущениям я в океане уже целую вечность и не представляю, что есть где-то другая жизнь, что там, на суше, нет весел. Порой удивляюсь, как люди живут без весел, утром встают и не берут весла, и не гребут? Да, здесь тяжело и опасно, но так, как я вижу и ощущаю Тихий океан, его никто не видит, даже с борта парусной яхты.

Жизнь на борту весельной лодки – это жизнь на грани: шторма, циклоны, большие волны, опасность быть вынесенным на риф, риск получить травму или быть смытым за борт – это все неотъемлемая часть пути. В тишине одиночества нужно пройти сначала в себе, а потом доплыть до суши.

Если бы меня спросили, когда я начал путешествовать, я вполне серьезно ответил бы, что это произошло еще там, на берегу Азовского моря, в приазовских степях, когда убегал из дома в лесопосадки, где впервые пытался заглянуть в тайны природы. И как только закончил школу, уехал учиться в мореходное училище города Одесса. Книги про путешествия читал запоем, как романы.

Человек, испытавший подобное потрясение, так или иначе меняется, бывает, в лучшую сторону, бывает, в худшую. Если говорить обо мне, я стал терпеливым.
Стрелка часов подбирается к одиннадцати, через час отложу весла и стану на ночную молитву. Здесь, в океане, я молюсь три раза в сутки. Вычитываю утреннюю молитву на рассвете дня; вечернюю – на закате солнца; и всенощную – после ноля часов.

Если бы меня однажды спросили, какая самая приветливая страна на свете, я бы ответил, не раздумывая: моя Россия.

Наблюдаю стайку тропических рыбок, типа спинорогов, они объедают ракушки на корпусе лодки, стучат своими клювами. И я им за это очень благодарен, называю их «чистильщики».
С момента старта прошел 5500 морских миль, или более 10 000 километров. С каждым днем становится прохладнее: чем дальше на юг, тем свежее. Мне это нравится, прошедший месяц провел в духовке, температура в рубке достигала +47 градусов, сейчас более комфортная обстановка.

Сын Николай, нет ничего хуже, ничего постыднее чревоугодия. Оно делает ум тупым, душу – плотской, оно ослепляет и не позволяет видеть Божию благодать.

В 15 лет я переплыл на весельной лодке Азовское море и не испугался. В 30 лет был признан как художник и принят в члены Союза художников Советского Союза. В 40 лет сумел совершить все свои основные экспедиции: дошел до Северного полюса, взошел на Эверест, обошел на яхте вокруг света и побывал на Южном полюсе. В 50 лет научился отличать правду от лжи. В 58 лет был рукоположен в священники Русской Православной Церкви Московского патриархата.

Сегодня встречаю сотый день в океане. Нахожусь на траверзе острова Раротонга (острова Кука). Погода сложная, северо-западный ветер препятствует продвижению на запад к Австралии, могу только спускаться на юг, но это терпимо. Главное, чтобы на восток не уносило.
Теперь я – член клуба 100+. Международное общество Океанских гребцов (Лондон) ведет статистку всех океанских переходов, и согласно их данным я стал 43-м человеком, который провел в одиночку в океане на весельной лодке более 100 дней.

Прошло сто дней, но мне кажется, что я уже тысячу дней в океане, но хочу отметить, что сейчас легче, чем в первый месяц. Я стал единым целым с лодкой, втянулся в режим, чувствую «Тургояк», океан и любое изменение погоды.
На рассвете подошли три кита, как всегда, сначала их услышал (дыхание), а затем увидел. Киты – это хороший знак.
Еще один день в океане, а для него нет разницы – 100 дней или 1000 лет – он был, есть и будет, а я гость, дрейфующий по его поверхности.

Я знаю, это плавание дано мне для постижения запредельного. Когда оно завершится, я пойму, что постигать нечего. Для чего мне весла из крепкого карбона, если ими нечего грести? Для чего весельная лодка, если ее поставят у причала? Для чего ладони рук, если на них не будет мозолей? Я останусь не у дел и буду ждать, что вот-вот начнется новая экспедиция.

Когда моя лодка пристанет к берегам Австралии, я поеду в город Сидней на подписание договора с австралийской компанией «Ron Allum Deep sea services» на погружение в Марианскую впадину.

Пока я нахожусь в плавании, в Москве штаб моих экспедиций приступил к работе над проектом погружения в Марианскую впадину в батискафе с целью многостороннего исследования самой глубокой точки Мирового океана. Проект по степени сложности относится к высшей категории. Он ставит своей целью не просто коснуться дна глубочайшей впадины Мирового океана, но и провести там двое суток, преодолев 90 морских миль и проведя уникальные исследования.

По курсу прошел 61 милю, до Австралии осталось 2402 мили.
Идет дождь, передо мной пустынный океан. Воды Тихого океана не спутать ни с какими другими – так просторно его сердце, воды омывают и владеют всем миром. И звезды над головой тоже отражаются в нем. Я подымаю весла вверх и опускаю вниз.
Отовсюду мне грозит опасность. Я, как пленник, заключенный в тюрьму, но тюрьма величественная – весь простор Вселенной. Меня отягощают весла, но если перестану грести, если засну – смерть. Днем обжигает раскаленное солнце, ночью мокну под дождем. За кормой лодки все время плывут акулы и ждут часа, когда я упаду за борт.

Океан накрыт серым, мокрым одеялом вот уже несколько суток. Дождь идет, не переставая, то усиливается до проливного, то переходит в моросящий. Барабанная дробь по крыше рубки и удары волн по карбоновому корпусу стали моими постоянными спутниками. Место невеселое, я здесь первый раз и возвращаться не хотел бы даже на хорошей парусной яхте.
Океан испытывает меня по полной программе. Вспоминаю переход от Чили до острова Фату Хива как песню. Тогда, конечно, казалось, что иду на пределе, но сейчас выматывает океан очень сильно. Ветер крутит на 180 градусов за пару часов: восточный переходит на северный, а затем на западный и обратно. Волна не успевает поменять направление, и в итоге толчея.

Пока гребу веслами, напевая под нос, время летит быстрее. Я испытываю некоторое удовольствие от нескончаемого взмаха веслами, от своей ежедневной работы – подымать и опускать весла. Нельзя сказать, что это самоистязание. Дни проходят однообразно, океан не меняется, за кормой тащится блесна, но рыба по-прежнему игнорирует снасть.

Океан успокоился, и лодка больше не скачет по волнам. Утро началось как обычно: отложил весла, прочитал утреннее правило. Потом буду пить кофе и завтракать: заварю кипятком овсяную кашу.
Посмотрел на палубу – она покрыта росой. Я уже не помню, когда на лодку выпадала роса, крайний раз это было у побережья Чили дней 100 назад. По всей видимости, сегодня будет солнечный день, мне это очень необходимо: просушить лодку, вещи, спальники, да и самому побыть на солнце. Здесь его мало, вот и скучаю.
Океан дает передышку, надо привести лодку и себя в порядок и закачать пресной воды литров хотя бы 40.
Тоска по людям уже пришла в мое сердце. Я убежден, что в жизни пожилого человека она не должна занимать такое уж большое место. А у меня нет другого выхода, кроме как подымать и опускать весла, и так до тех пор, пока лодка не упрется в австралийский берег.
С каждым днем весла увязают в нескончаемых водах Тихого океана, как в смоле. Пустота океана берет взмах за взмахом, будто затянувшаяся аудиенция. Шлепаю веслами по океанской воде от зари до зари. Я изнурен, изнашиваю себя. Как ребенок, что перебрасывает лопаткой землю, задумал исчерпать океан. Но он и не подозревает, как старательно я тружусь. Я словно заблудился во вселенской свободе без границ, мое усердие на последнем издыхании. Но жизненный опыт научил: слова утешения излишни, по своей воле выбрал я это плавание, ибо ничто в мире не понуждало меня. Мне нужен простор. Если кто его хочет отобрать, я пойду в другую экспедицию и там приобрету такой же простор. У меня нет ни перед кем никаких обязательств, только Господь обязывает меня хранить Ему верность.

Сейчас очень важный момент. Я балансирую по 25-му градусу южной широты. Если спуститься на пару градусов южнее – попаду в обратное течение, и меня унесет в Южный океан за Новую Зеландию. А если подняться на север, то есть опасность быть унесенным в дебри архипелага Тонго и дальше на Фиджи. Мне бы еще недельку продержаться в этом эшелоне 25–26 градусов южной широты, а в идеале – дойти до 180-го градуса, до линии перемены дат.
Прогноз погоды сложный. Завтра уже ветер зайдет на северо-восточный. В долгосрочной перспективе угрожает тропический циклон ITA. Ему присвоена категория «4». Сейчас он движется к северо-восточному побережью Австралии, но после контакта с побережьем должен уйти на юго-восток, в сторону Новой Зеландии. Так пишут все метеоцентры. Да, через неделю он перестанет быть тропическим ураганом и превратится в тропический шторм, но от этого не легче. Надеюсь, он пройдет мимо.

Когда бросил грести веслами, поднял голову и посмотрел на луну, то сразу почувствовал тошноту и головокружение, так смертельно устал. Даже повалившись на дно лодки, я все еще греб и греб… Во сне тоже продолжал грести. Спал беспокойно, а проснулся от удара волны в борт лодки. Поспешно поднялся, взял весла, чтобы развернуть лодку кормой к волне, носом на запад. Соображал я с трудом, веслами работал вяло, как будто перелистывал страницы покрытой плесенью книги, но хорошо еще, что мог удерживать их. Неожиданно стало нестерпимо жаль себя. Но ведь никому не удавалось… ни разу еще переплыть на весельной лодке Тихий океан от континента до континента. Были две попытки, но гребцы заходили на острова. Если я как следует буду грести, то смогу это сделать: да, конечно, если буду каждый день сидеть и работать на веслах по 15–18 часов...

Я перестал грести и посмотрел на небо. В розовой краске, разлитой утренним солнцем, с трудом можно было различить пушистые, застенчивые облака… Небо не предвещало ухудшения погоды. С каждой стороны лодки подступает на уровне низкого борта неизвестность.

Вчера вечером услышал треск катушки на удочке. Если ветер меньше 20 узлов, я всегда тащу блесну за кормой. Хотя месяцами не клюет, но я на всякий случай держу снасти наготове. И вот за кормой выпрыгнула дорада (корифена), примерно полтора метра в длину. Это мощная и спортивная рыба. Я приготовился к борьбе, начал работать с катушкой, но она заклинила в самый неподходящий момент и перестала стравливать леску. Рыба еще пару раз выпрыгнула из воды и сорвалась. Вот так. Я разобрал катушку, она вся заржавела внутри, механизмы закисли. Это хорошие катушки, но после каждого выхода на рыбалку предполагается, что владелец снастей промывает их пресной водой, сушит, смазывает. У меня нет таких возможностей. Здесь ржавчина разъедает все, даже специальный дайверский нож разъело. В общем, остался без свежей рыбы.

Сегодня провел ревизию продуктов. По моим подсчетам, на три месяца должно хватить. Хорошо, что мы брали продукты с запасом, и сейчас можно не экономить. Есть хочется постоянно. Если раньше ощущал разницу между норвежскими и английскими продуктами, то сейчас все равно, главное – побольше порции.

Я ни разу не встречал тщеславного путешественника, если он на самом деле любит свою дорогу, уходящую за горизонт.

До предполагаемой точки финиша, города Брисбена, осталось 2000 морских миль.
Первые 2000 от старта преодолел за 33 дня. Тогда, в январе, лодка шла в сильных попутных ветрах, преодолевая за сутки 65–70 морских миль. На сегодняшний день она основательно обросла ракушками и водорослями, также ветровые условия не столь благоприятны, как в январе – феврале, но даже так удается проходить за сутки 40–50 миль по курсу.

Поймал маленького тунца, длиной сантиметров 35–40. Как раз то, что надо. Холодильника на борту нет, поэтому рыбу необходимо готовить сразу на камбузе или сушить. Я сделал уху и пару ломтиков повесил на леерном ограждении, хотя здесь такая сырость, что вряд ли рыба высушится. Пока разделывал тунца, блесна тащилась за кормой. Еще один удар, и катушка затрещала. На прошлой неделе я разобрал, почистил и смазал ее. Сегодня она работала хорошо, но то ли рыба большая, то ли я замешкался (в кокпите весельной лодки места для маневров очень мало), но вторую рыбу не смог вытащить, оборвало стальной поводок. Что такое?! То месяцами ни одной поклевки, а тут две рыбы в течение 20 минут! Блесен осталось мало, решил не рисковать и смотал удочку.
Ночью была луна. Весь апрель не видел ее, а сегодня появилась во всей красе, и сразу океан стал уютнее.

Настоящая любовь начинается там, где ничего не ждут взамен. Чтобы научить человека любить людей, нужно научить его молиться, потому что молитва безответна.

Меня часто спрашивают: зачем я путешествую, что такое путешествие? У путешественника просторное сердце, и он может проходить через стены запрета, чтобы увидеть звезды над головой. Его отягощает рюкзак, ему грозит опасность, если заснет – смерть. Путешественник мерзнет в мороз на пути к Северному полюсу, мокнет в дождь у мыса Горн, обжигается раскаленным песком Аравийской пустыни, ждет пули из ружья со стороны границы Сомали. Любой путешественник счастливее и богаче: он может идти куда хочет, он свободен. Даже смерть будет ему богатством, он сольется со своей дорогой, которая не имеет конца и в том мире.
Путешественник живет не в царстве вещей, а в пути, там, где нет стен, где можно утром идти по росистой траве, и Божественный мир связан с тобой во единый узел.
Но если верблюд в стойле, а рюкзак на полке, что они для тебя? После путешествия сердце стало богаче, ты видел горы и реки, восходы и закаты озарили сердце воодушевлением.
Истинное богатство не в вещах. Вещи значимы, пока ты пользуешься ими: рюкзак нужен, когда ты подымаешься в горы; верблюд, если пересекаешь пустыню.

Чтобы не потерять монотонность в гребле, я неукоснительно следую распорядку, к которому принудил океан. Ежедневно совершаю двадцать четыре тысячи гребков. Каждый взмах весла увеличивает не только мускулы, но и душу. Я – само бдение посреди открытого океана. Для меня радость ощущать себя в пути. Гребок за гребком движется лодка, но не в монотонности гребли суть моего плавания.

Вчера ночью наблюдал лунное затмение, луна окрасилась в красный цвет. Здесь, в открытом океане, это зрелище выглядело особенно мощно. Почти час продолжалось, небо было чистое, и я смог наблюдать это событие, сидя в кокпите лодки. Не греб все это время, так как не мог оторвать взгляда.
Что такое жизненное удобство? Это чаще всего пустота и безмолвие. Люди гонятся за благополучием, а живут безрадостно.
Вот уже вторую ночь подряд успешно ловлю кальмара на фосфоресцирующую блесну, так что на завтрак у меня вареные кальмарчики. Они мне больше нравятся, чем рыба. Определенно, апрель – самый удачный месяц в плане рыбалки. Океан здесь более живой, а возможно, влияет тот факт, что днище лодки обросло, и под ним находятся разнообразные морские обитатели, которые и привлекают других рыб.
Сын Николай, не суди о человеке по тому, что увидел на поверхности, встреться с ним в глубинах его души, ума, сердца.
Мне говорят, что для жизни нужны удобства. А я вспоминаю, как жил в своей палатке или на яхте. Я знаю, сколько тратится сил на достижение житейского благополучия, но когда оно наступает, жизнь уходит. Поэтому я люблю отправляться в экспедиции.
Вы завидуете богатым – вы не правы. Богачи не наслаждаются своим богатством, для них оно пропадает втуне.

Сын Николай, научись принимать в дом свой нищих и бродяг. Если постучит в дверь бродяга, открой ему двери и скажи: «Войди в дом мой, благословенный Господом». Он войдет и сядет за стол. Не расспрашивай и не суди его за бродяжничество. Больше всего он нуждается в приюте. Ему нужно тихонько посидеть. Пусть посмотрит на твое спокойное лицо. Не вороши его прошлое. Всем видом покажи, что ты его не осуждаешь. Мало-помалу он успокоится. Налей молока и дай хлеба с улыбкой. Ему твоя улыбка больше нужна, чем хлеб. Не решай и не думай, что он низок и недостоин ее. Не решай и не думай, что ты дал ему что-то. Не жди и не выжимай благодарности за свои дары. Он возненавидит тебя, если уйдет, обремененный долгом. После того как уйдет, помолись Богу за то, что в твои двери постучал и принес милость Господню. А ты сыт тем, что отдал другим.

Ночь прошла спокойно, ветер с юга, но несильный, и мне удается сохранять широту. Океан спокойный, только зыбь поднимает и опускает лодку. Вчерашний день был насыщен событиями. Пользуясь хорошей погодой, решил пополнить запасы пресной воды. Включил опреснитель, он гудит, но не выдает воду. Осмотрел всю систему и пришел к выводу, что проблема с забором воды из океана. Вода не поступает в систему. Внешний осмотр кингстона (с палубы) ничего не дал. Собирался мыслями минут пятнадцать, затем принял решение нырнуть под лодку и посмотреть кингстон. Нырял два раза. Один раз посмотрел и обнаружил в кингстоне водоросли. Вылез на лодку, взял отвертку и еще раз нырнул, все прочистил. Затем сплавал к носу лодки и на корму, все посмотрел. Постоянно озирался по сторонам, высматривая акул. Бог миловал, ни одного живого существа не увидел. Больше всего лодка обросла чуть ниже ватерлинии, там даже есть ракушки, типа морская уточка (barnacle), а под днищем относительно чистая поверхность. Хорошо, что мы в Чили покрыли днище 6 слоями необрастающей краски.

Вылез на палубу, руки и ноги дрожат. Во-первых, от напряжения, все-таки я ослаб за эти 100 с лишним дней, и забираться в лодку было тяжело. Я не выкинул трап, поленился его искать, думал, что легко заберусь из воды на палубу, а это потребовало больших физических усилий, хотя палуба не так высоко от поверхности океана. Во-вторых, конечно, было страшно плавать в океане, когда под тобой такая черная бездна, как космонавт в открытом космосе. Но дело сделал, кингстон прочистил, и опреснитель работает. Это был мой второй выход в открытый океан за все время перехода. Дай Бог больше этого не делать. Вчера был Чистый четверг, вот я и помылся хорошо.
На лодке отсутствовал минут 10–15, и, когда забрался, ощущение, что вернулся в дом родной: лодка была одна, а я находился в воде и под водой.

Прошел траверз южной точки архипелага Тонга. Этот участок суши в океане мне уже не угрожает. Впереди сложный остров Новая Каледония, при сильном юго-восточном ветре может снести лодку в сторону этих островов.
Ночью подходили киты, я слышал их дыхание и видел спины. Фонариком решил не светить, чтобы не привлекать внимания. Даже весла убрал на всякий случай.

Сегодня 22 апреля, ровно 4 месяца назад стартовал из чилийского города Конкон; стартовал в неизвестность, имея примерное представление о том, что меня ждет. Конечно, я читал книгу Тура Хейердала и Джима Шекдера, но это был их опыт. Здесь у меня своя летопись, и своя жизнь, и своя молитва Богу.
Эти сутки также знаменательны тем, что мы с лодкой «Тургояк» прошли над самым глубоким местом в Южном полушарии нашей планеты – желобом Тонга (переходящим в желоб Кермадек). Наибольшая глубина – 10 800 метров.
У меня средние глубины на маршруте порядка 5000 метров, а здесь почти в два раза больше – 10 000 метров. Не могу сказать, что почувствовал разницу между таким перепадом глубин, но когда задумываешься, что под тобой 10 километров океанской воды, в которой можно утопить гору Эверест (8848 метров), дух захватывает. Тихий океан поражает своим масштабом, глубинами, мощью.

Холодно, ветер дует с Антарктиды. Руки мерзнут, согреться можно только работой на веслах. Постоянно кокпит заливает боковая волна. Сижу в сырости. За время похода прошел через многие климатические пояса и два сезона: лето и осень. Было и холодное течение Гумбольдта у берегов Чили, и экваториальная жара под 35 градусов на палубе и 45 градусов в каюте, умеренные широты у островов Кука, и вот сейчас опять начинаю мерзнуть на подходе к Новой Зеландии.

В целом погода неплохая, ветер заходит все больше и больше на восток, на попутный. Дай Бог в эти выходные пересечь 180-й градус долготы (линию перемены дат) и выйти в родное Восточное полушарие. Пора уже приближаться к дому.

В этом районе судов нет, и я не пользуюсь навигационными огнями, на палубе светятся только приборы. Ночью в кокпит залетела летучая рыба. Я посмотрел на нее – такая красивая – решил выпустить за борт, пусть живет. Океан нуждается в такой красоте.

С сегодняшнего дня перешел на трехразовый прием горячей пищи (в сутки). Во-первых, становится холодно, организм требует больше калорий, а во-вторых, я дал себе зарок – экономить продукты и газ для приготовления пищи до пересечения 180-го градуса. Продуктов мы загрузили на лодку из расчета 200 суток. Сегодня 126-й день в пути, до Брисбена – 1400 миль, думаю, могу себе позволить увеличить рацион питания.

У меня нет никакого прогноза по подходу к Брисбену, все в руках Господа Бога, здесь ничего нельзя загадывать. Как показывает опыт, заключительный этап любой экспедиции – самый тяжелый. Подняться на Эверест сложно, но спуститься с вершины в базовый лагерь еще сложнее. Так же и здесь, на веслах в океане. Подойти к побережью на весельной лодке со стороны океана поздней осенью, после 9000 морских миль будет предельно сложно и опасно. Вся надежда на Святителя Николая, он меня до сего дня хранит и оберегает.

Солнце восходит и заходит, и лучи его озаряют океан, а я все гребу и гребу веслами и плыву к своей цели – завершить этот переход, вне зависимости от того, какая погода и что происходит в моей душе.

Надвигается ночь, и становлюсь в ней затворником, точно в стенах монастыря, моя лодка бесшумно вступает в ночь. Остается лишь один союзник – Господь Бог, которому я молюсь каждый день на закате дня.
Мир по носу моей лодки умирает медленно. Вот и ночь настала, и теперь полнее ощущаю одиночество. Вокруг черный океан. Лодку «Тургояк» накрыла тьма, придется ждать рассвета. Я нахожусь в объятиях ночного океана. Со вчера луна заметно прибавилась.
В это плавание я отправился, чтобы побыть наедине с океаном и познать истинного творца нашего мира – Господа Бога. Я счастлив, что могу грести веслами. Чувствую себя пахарем: океан – мое поле, весла – мой плуг.
В городах меня убивает удушье, бюрократия чиновников. Здесь их нет, только воздух с привкусом океанской соли, дышу вольным ветром – ветром безбрежных просторов.
Тысячей и тысячей дней и ночей, проведенных в океане, я вымолил у Господа Бога свой самый тяжкий грех – у меня не осталось ни одного врага.

Лодка плывет своим курсом. Убрав весла, глубоко вздохнул, как пахарь оставил свой плуг. Я зажег свечу перед началом вечерней молитвы. Когда молился, киты обходили вокруг лодки. Они будто слушали мою молитву к Господу Богу и бесшумно пускали фонтаны, боясь нарушить тишину молитвы. Они острее чувствуют жизнь.
Тишина умиротворяет и освещает душу. Созерцать простор океана – великое дело. Находясь в океане, человек тем самым молится, даже и не молясь. Созерцание есть таинственная молитва, и оно очень помогает молитве. Кто в нем занят духовной работой, впоследствии погружается в молитву. Погружение – это затишье! Как затихший малыш в объятиях матери не говорит ничего, он уже находится в единении, общении с ней. Поэтому если у человека есть возможность созерцать и находиться в тишине от мирского шума и множества людей, от этого огромная польза.
Солнце медленно подходит к горизонту, уже не согревая, слепит тысячами крапинок, отражаясь от темно-зеленой воды. Потом оно прикоснулось к порозовевшей кромке океана и утонуло. Постепенно вода и небо стали чернеть, из восточной стороны наплывали сумерки.

Настроение такое же, как и погода, но надо себя заставлять работать, хотя делать это после пройденных 14 000 километров все сложнее и сложнее. Сейчас очень тяжелое время, усталость колоссальная, а перспективы финиша очень неопределенные. Нужно находить мотивацию для дальнейшей работы. Особенно тяжело после такой ночи, как эта, когда уносит назад. До Брисбена 1200 миль, но это по прямой, а сколько придется фактически пройти, одному Богу известно.

Что можно рассказать об этом плавании, когда вернусь к людям? Почти ничего! Потому что никакими словами не передать того, что происходит на борту лодки «Тургояк», и какой это труд – грести все время и постоянно быть на веслах.

Раннее утро. Среда. Думал, что сегодня GPS покажет 1000 миль до финиша, но это не так. Лодка «Тургояк» остановилась в 1011 милях от Брисбена, ветер зашел на встречный и усилился, меня потащило назад, на восток. Уже 3 мили потерял. Лодка и я вместе с ней оказались между двумя фронтами, точнее на границе двух погодных систем, и ветер в моей части океана закручивается против часовой стрелки, с севера перешел на запад и, по прогнозу, зайдет на юго-запад и юго-восток. Соответственно, я шел курсом 250, затем 220–200–180, и вот сейчас нос лодки указывает на 140 (юго-восток). Не пускает меня океан на запад, держит на месте в этих широтах. Так ждал, что сегодня разменяю 1000 миль и начнется трехзначный отсчет – 999 миль и вниз! Надо смириться и переждать. Океан любого заставит смириться, по-другому не выжить.

Те, кто плавает по морям, видят удивительные миры, сотворенные Господом Богом. Океан является тоже творением Его рук. Кто останется равнодушным, глядя на такую красоту? При таком виде я всегда взываю к небесам: «Не забудь, о Боже, как мала моя лодка и как безбрежен океан…»

А здесь, в океане, у меня своя борьба. Зубами цепляюсь за восточную долготу. Ветер встречный, если перестать грести, унесет обратно на восток. Этой ночью я перешел отметку в 1000 миль до финиша, и для меня психологически важно удержать этот рубеж.

Я старик и готовлюсь к смерти. Долго прожил на земле и много видел и слышал; сколько прошел миль на яхте, только Богу ведомо; сколько километров прошел пешком, только Он знает. Я люблю нашу планету; люблю земную красоту; люблю небо и солнце; люблю море, океан и реки; люблю прекрасные сады, леса и луга; но скучает душа моя о Боге и слезно ищет Его.
Как победить врага? Усмири себя, ибо главный твой враг – это ты сам!

Прошел австралийский остров Норфолк (Norfolk), он остался у меня слева по борту, на юге. Больше островов по курсу нет, впереди берег Австралии, до которого 780 морских миль. Ветер юго-восточный, 15 узлов, по прогнозу будет усиливаться до 25 узлов. Неделя обещает быть ветреной, ожидаются порывы за 30 узлов. Сформировался мощный фронт, и на протяжении тысячи миль будут дуть юго-восточные ветры. Если ничего не случится, лодка пойдет быстро.
Прошедшие сутки подарили хорошую погоду, чистое небо, без дождей. Аккумуляторы забиты под завязку. Я накачал пресной воды с помощью опреснителя. Навел порядок в каюте и даже слегка просушил вещи. Ночь, полная луна, океан шумит по-доброму, слава Богу, дал мне возможность передохнуть.

Тяжкая, необъятная ночь. Людям там, на берегу, неведомо, что мое плавание – это нескончаемые перемены, напряжение до стона весел и муки перерождения. Я один, но выгребаю к западу, к Австралии. Я из тех, кто не устает верить, что берег близок… И я понял, что усердие гребли веслами убивает тоску. Пусть люди спят там, на суше, они трудятся днем, и не их призвание – грести ночью…

Мне уже кажется, что я никогда не жил другой жизнью. Мир людей и городов припоминается сейчас так смутно, словно это был сон, а на самом деле я всю жизнь только и делаю, что гребу.

Я хорошо здесь понимаю художника Сезанна, который писал в своем дневнике: «Я каждый день открываю ставни, смотрю в свой сад и не узнаю его». Так и я, сколько смотрю на океан, а он все время новый.

В левый борт закачал балласт. Горячего не ем больше суток, невозможно готовить, лодку бросает, можно обвариться кипятком. В целом «Тургояк» хорошо держит удар, не зарывается. Волны проходят под ней, она всплывает, но иногда ветровые гребни обрушиваются в кокпит, и лодка дает резкий крен

Познание истины невозможно вне общения любви. Фарисей, презирающий других, живет для себя, и поэтому его «истина» есть обманчивая иллюзия. Как говорит один философ, «тот, кто не влюблен, устает от любой дороги». Путешественники никогда не бывают ни к чему безразличны. Они всегда бодрствуют, внимательно рассматривают окружающий мир и события, вся жизнь для них – познание всего, что создал Господь Бог, потому что всякое творение есть осуществление Божественного замысла.

Если не брать во внимание самый большой риск – повреждение корпуса лодки, то мои самые большие опасения были – остаться без пресной воды и электропитания. Солнечные батареи заряжали отлично, при малейшем появлении солнца, хотя из 155 дней почти 100 я шел в условиях плотной облачности, и приходилось экономить. Ну и опреснитель работал как часы. Все остальное оборудование тоже выдержало испытание океаном.
Остался финальный бросок. Дай Бог увидеть землю на этой неделе.
Поджигать гораздо легче, чем тушить – житейская мудрость. Начать плавание легче, чем завершить его. Да, я возвращаюсь к людям для организации новой экспедиции, а вернее, плавания на весельной лодке в «ревущих сороковых» широтах от порта Хобарт (Тасмания), с запада на восток через мыс Горн до Фолклендских островов.

Я так долго гребу, что весла стали музыкальным инструментом. Скрип уключин стал мелодией, каждый всплеск весел звучит по-особому, и я складываю мелодию ту, какую хочу. Но тот, кто не сможет заставить петь весла, будет скучать в таком плавании, как мое.

Чудесные звезды украшали эту великолепную ночь. Восходит солнце и за океанским маревом оно кажется треугольным.
В 13.13 по местному времени моя лодка «Тургояк» коснулась побережья Восточной Австралии. Я на ней со своими мыслями пересек самый большой океан на планете. От континента до континента греб 160 дней без помощи людей, но с помощью Бога и тех святых, которым молился.

Даже после того, как лодка пересекла финишную прямую, плечи не расправились, и не захотелось говорить...

...Вот почему я говорю часто про одиночество. Одиночество, если оно воистину одиночество – это путь просветления и облагораживания, путь возделывания души, на который я себя вывел..."

Ф. Конюхов

я удалю сообщения с выдержками в ближайшие 2-3 дня.

Пожалуйста, не так скоро- никогда не читаю Ваши посты с наскока, только под настроение. До Конюхова еще и не добрался..

А лучше и не удалять - как не хватает (к примеру) Ваших пространных описаний по  выбору и употреблению авокадо - с наслаждением перечитывал не один раз!

Не спешите - многие не регулярно просматривают ленту свежих сообщений.

Уже отмечал раньше, что Ваша манера изложения многим не привычна и явно не в формате популярных мессенджеров, но имеет своих почитателей за способность вводить в некий огоанский транс. При чтении иногда возникает удивительное ощущение присутствия в любимых местах, кажутся такими узнаваемыми Ваши собеседники, слышатся знакомые звуки- больше не лишайте нас этого удовольствия смакования неспешных гоанских будней.

но имеет своих почитателей за способность вводить в некий огоанский транс. При чтении иногда возникает удивительное ощущение присутствия в любимых местах, кажутся такими узнаваемыми Ваши собеседники, слышатся знакомые звуки- больше не лишайте нас этого удовольствия смакования неспешных гоанских будней.

С языка снял 

Спасибо, что делитесь опытом, полезными советами и своими мыслями)

Nick@Maya,
Николай, благодарю Вас за добрые слова. Даст Бог, завершу книгу о Гоа (всё, что я писала ранее, у меня сохранено и уже накопилось достаточно материала, нужно только еще кое-что дописать), Вы будете один из первых, кому я, надеюсь, смогу её подарить. Без Вашей поддержки многое не было бы рассказано.

Я оставлю выдержки из книги Конюхова, и если Роман посчитает нужным убрать, уберёт. В последнее время я учусь слушать людей, скажут убрать - я спорить не буду, скажут оставить - я оставлю. Любую критику и любые комментарии стараюсь воспринимать со смирением, как важное послание.

Конюхов для меня - родная душа. Читая его размышления, я будто читала свои собственные мысли. Я выложила здесь лишь выдержки, многое важное и интересное не включила. Здесь он будто сам, от своего лица, рассказал о трудном переходе через океан. Это была не увеселительная, комфортная и безопасная прогулка с целью поглазеть на достопримечательности городов и результат работы человеческих рук (меня лично подобный туризм не привлекает, я стремлюсь в отпуске пожить как можно ближе к природе, не люблю большие города, за исключением, разве что, Москвы). Это было испытание самого себя, крепости веры, способ приблизиться к Богу, ощутив его защиту и полюбовавшись его творениями. Надеюсь, я смогла пробудить у форумчан интерес к его творчеству и читатели захотят ознакомиться с оригиналом книги "Сила веры. 160 дней и ночей наедине с Тихим океаном", и другими книгами Конюхова.

Мы земляки, он вырос у Азовского моря, я тоже полюбила Азовское море с раннего детства. Мы жили в относительной близости от Мариуполя и каждое лето чуть ли не с младенческого возраста как минимум месяц я проводила на берегу этого чудесного тёплого моря. В наших краях рождаются сильные духом люди, это обусловлено многими факторами - географическим месторасположением, сферой занятости местного населения, климатом, природой. Жить на берегу моря и в глубине континента - это разные вещи, психологические особенности, менталитет формируются во многом именно подобными специфическими факторами и условиями проживания людей.

Конюхов пишет, что счастье наступает, когда человек достигает цели. Может быть это и так, может быть моё появляющееся чувство внутреннего спокойствия вызвано тем, что осуществилось многое из задуманного еще в детстве. Я ставила перед собой цели и достигала их, хоть они были и не так просты. Я преодолевала саму себя, обстоятельства, боролась со своими недостатками, меняла себя, наполняла себя. В начале этого года я решила реализовать один проект, сделать кое-что не для самой себя. Я, как и прежде, работаю в офисе, а остающееся свободное время посвящаю этому делу и скоро, надеюсь, уже через месяц, завершу его, и догребу, наконец, до берега. Я устала, но я рада, что решилась на это. Несмотря на усталость, в голове многое прояснилось и вокруг всё будто упорядочилось. Даст Бог, все дальнейшие мои личные проекты, которые зреют, дадутся мне легче. Опыта в преодолении трудностей и решении сложных задач у меня хоть отбавляй, как ни странно, главное, как мне кажется - монотонно и упорно грести, то есть делать своё дело. И я буду продолжать дальше писать о Гоа и об Индии, стараясь учитывать комментарии и пожелания читателей, и полагаясь на волю Высших сил...

Спасибо, что делитесь опытом, полезными советами и своими мыслями)

Слава, благодарю, что читаете! Рада, если Вы нашли для себя в моей теме полезные моменты.

С языка снял 

Александр, Ваше повествование действовало на меня так же, жаль, что Вы мало пишете в последнее время, у Вас ведь талант!  Надеюсь, мы еще будем иметь удовольствие читать Ваши рассказы!