Индия в стихах!

ОРЛОВ.
Глава первая.
 

I.
Москва река стоит холодной,
Столица в сизой пелене,
Нескучный сад в тени безмолвной
Дождя крещендо стучит мне…
И мокрая стоит Тверская,
Под фонарём асфальт сверкает…
Забыт цветастый маскарад
Листвы осыпанный наряд…
Таджик метлой её сметает.
Пришла унылая пора!
И депрессивная хандра
Минорной ноткой нас встречает,
И тусклый колокол Кремля
Нам бьет кончину ноября.

II.
На узких улочках Арбата,
Средь огороженных дворов,
Стоит дом старый и щербатый
И в нём живёт мой друг Орлов.
Глаза небесно голубые
И бицепсов тросы стальные,
Колечки вьющихся волос,
Пытливый ум, высокий рост.
Одет всегда по высшей моде,
В театры ходит и балет,
Орлову нынче тридцать лет,
В Москве он будто мимоходом,
Не забывая никогда
Что здесь он просто лимита.

III.
Откуда родом? Да с Рязани
Был наш герой-провинциал.
Играл подростком на баяне,
Запоем повести читал…
Отец его умнейший малый
И в перестройку небывалый
Нажил огромный капитал,
Но грустный ждал его финал
С женой разбился  на машине,
Остался отпрыск их один,
Наследник пьёт валокордин,
Теперь Орлову  и поныне
Богатых дивидендов счёт
Жизнь без забот ему даёт.

IV.
За год читал романов триста
И клубы часто посещал,
Там кокаин кристально чистый
Нередко он употреблял.
Любил зимою в Альпы ездить
На сноуборде куролесить,
Большой любитель и мастак,
Адреналиновый чудак.
Что, впрочем, лишь Орлова дело
Чем свой досуг ему занять,
В Калина-баре соблазнять
Девиц столичных очень смело.
Коктейли, смех, стихи в такси,
А утром кофе и mersi.

V.
И дни горели в печи будней
Огнём московской суеты.
Он погружался беспробудно
В гламурный омут пустоты.
За ночь объедет полстолицы
И на скучающие лица
Завсегдатаев модных мест
Не смотрит он. Не пьёт, не ест,
Всё опостылело и пресно:
Тусовки, танцы, кокаин,
Остался он совсем один.
Всё серо и неинтересно
Вдруг стало. Ну и посему
Москва наскучила ему.

VI.
И к вам, московские кокетки,
Он охладел в конце концов,
Блондинки, рыжие, брюнетки,
Красотки шумных кабаков,
Высоколобые модели
Вы прежде всех так надоели,
Ваш неприступный внешний вид
Хоть и рождает аппетит,
Но ум ваш короток, как юбка
И глуп ваш светский разговор,
Смешон и узок кругозор,
И губки уточкой как шутка.
Вас затащить к себе в постель
Такой пустяк, мадмуазель.

VII.
Пелевин и Сорокин - тема
Для псевдовычурных бесед.
Уж стала скучной эта схема:
Коктейль средь дыма сигарет,
Стихом блистать в глазах невежды,
Вселить в девичий ум надежды,
Словно играючи слегка
Очередного ангелка
Пленить мужским умом развратным.
Имел особенный талант,
Не новичок, не дебютант
В амурных хитростях приватных.
Все надоело, вот беда.
Не ходит больше никуда.

VIII.
Но не спеши, читатель строгий,
Орлову вынести вердикт
- Образчик психопатологий
Внутри него давно конфликт
Образовался между тонкой
Душой, чувствительной и звонкой,
И горьким взвешенным умом.
Я расскажу вам целиком
Историю любви Орлова.
Ведь не всегда он был таким -
Циничным мачо щегольским
И для которого святого
Нет ничего. Когда-то он
И сам был по уши влюблён.

IX.
Она была рыжеволоса,
зеленоглаза и стройна.
и разговором как гипнозом
Околдовать могла она.
А имя было её Анна
Была натурой многогранной
Любила книги, старый джаз…
Hi end, чертовка, без прикрас!
Но горделива и спесива,
Порою слишком холодна…
Игру с мужчинами она
Вела всегда властолюбиво.
И вился ухажёров рой
Вокруг услужливой толпой

X.
Полгода томных воздыханий
И романтических стихов,
И поцелуев, и свиданий,
Букетов горы… И Орлов
Добился Анны. Он ликует!
С голубкой милою воркует.
И неразлучны ни на час
Орлов и Анна. Напоказ
Они везде и всюду вместе,
В провинциальном городке,
И у реки в березняке
Гуляют как жених с невестой.
Остановись, мгновенье! Ты
Апофеоз сладкой мечты!

XI.
И в томной сладости любовной
Неспешно шёл их первый год…
Она была немногословной,
Но речи были словно мёд,
Его собой обворожила
И нежным сердцем покорила,
И страстью девичьей своей,
Всё воедино сплелось в ней.
Тот год счастливейшее время
Для нашего героя был.
Он жил любя, и любим был
В своем прекраснейшем Эдеме.
И вот намечен свадьбы день!
Огнём в саду горит сирень.

XII.
Однажды, в сладостном июне
Орлов к избраннице спешил.
В тот день печальный лик фортуны
Орлову правду обнажил.
Он дверь открыл его ключами…
Вошёл. Объятые страстями
Разгорячённые тела
Стонали громко. Как скала
Стоял Орлов над их постелью
Убить? Повеситься? Забыть?
И волком хочется завыть…
Шатаясь жутко, как в похмелье,
На кухню он идёт и нож
В руку берёт, смиряя дрожь.

XIII.
С ножом обратно вихрем в спальню
Орлов вошёл. Всё в пелене.
Меж молотом и наковальней
Притихли в страшной тишине
Любовники. Что дальше будет?
И неужели нас погубит
Рука ревнивца-рогача
Готовая рубить сплеча?
Орлов стоит с кривой улыбкой,
Но страшен взгляд. Внутри горит
Бикфордов шнур и динамит
Готов рвануть. Исход ошибки
Вдруг очевиден стал ему:
Не хочется попасть в тюрьму.

XIV.
В постель изменнице он кинул
Свой нож. Не стал он брать греха.
И навсегда тот дом покинул.
Орлова ноша нелегка.
На летней даче две недели
Он водку пил. И в сильном хмеле
Топил в стакане сердца боль,
Бродил в лесу под алкоголь,
На пне под трели свиристели
Он горько плакал, пил опять…
И в мох лесной он как в кровать
Ложился и верхушки елей
Бродяга ветер гнул над ним
Своим характером лихим.

XV.
Вот с дачи наш герой вернулся
Холодный ум, суровый взгляд…
На жизнь свою он оглянулся
И ухмыльнулся. На свой лад
Решил судьбу свою устроить,
Чтобы никто обеспокоить
Случайной встречей иль звонком
Не мог его. Продал свой дом,
Где вырос он. Продал квартиру,
Продал и свой кабриолет,
И сад, который поднял дед,
Продал он тоже. И пунктиром
Отмечен авиабилет.
В Москве пропал Орлова след.

XVI.
Вот на Смоленской он на время
Арендовал себе жильё.
И лимиты столичной племя
Пополнил наш печальный мсьё.
Он по столице волком рыщет,
Себе апартаменты ищет,
На сайтах профильных Орлов
Не сосчитать сколько часов
Провёл. Но дорог метр квадратный
Был в белокаменной всегда.
И по Москве туда-сюда
Везде риэлтор Плюшкин жадный
С Орловым ездит. Барыш свой
Получит он в конце с лихвой.

XVII.
То слишком дорого, то шумно,
Не центр или в подъезде вонь…
И выбор свой благоразумно
Он делает и вносит бронь
За студию весьма простую
(Когда-то вроде мастерскую
Художника), арбатский дом,
Лепнина хитрым вензельком,
И старый лифт скрипит решеткой,
Витраж чудной в окне стоит
И повителью двор обвит,
Цветут цветы пьянящей ноткой,
Доволен очень наш герой
Своей московскою судьбой.

XVIII.
Ремонт жилья не за горами,
Менять проводку, трубы, пол,
И править стены мастерками
Под искромётный rock’n’roll
Орлов привык. Летят недели,
Воняет краской, жужжат дрели,
И гастарбайтеров отряд
Работает сквозь пот и мат.
Но вот готова вся отделка,
И всё в шикарном арт-деко…
И пьёт Орлов «Вдову Клико»
В пустой квартире. На тарелке
Сверкает чёрная икра
Жемчужным даром осетра.

XIX.
Орлов квартиру обставляет
Вот в бронзе встал Левиафан…
У антиквара покупает
Роскошный кожаный диван,
Портрет старинный с монограммой…
И золотою амальгамой
Большое зеркало горит
В тяжелой раме. Вот блестит
Начищенный паркет наборный,
И двухпудовый аммонит
Мерцая на стене висит…
И кость слона, и мрамор черный,
И бронза греческих скульптур
Квартире придают ажур.

XX.
Слилась там классика с ампиром -
Вот стиль гремучий пёстрых стран!
Орлов с дизайнерским задиром
Тотемный ставит истукан
Из Африки. Всё эклектично.
Но, между тем и органично
Смешалось, легкость и комфорт
Царит везде. Орлов как лорд
В уединении минорном,
Читает книги, пьет вино…
И иногда в «Октябрь» в кино
Идёт на драму. Чудотворным
Вдруг оказался переезд
С родных провинциальных мест.

XXI.
Сошлись мы с ним в одном борделе,
(Что клубами сейчас зовут),
Он в кокаине, я под хмелем,
Вокруг гламурный ходит люд,
Мы зацепились языками,
Как это вдруг бывает с нами,
Когда шампанского бокал
Задорный придает запал.
Дорожки делит пластик VISA,
Кристально чист паллиатив,
И оптимизм и позитив,
Нас накрывает свежим бризом.
Вокруг девиц нарядных полк,
Струится смех и платьев шёлк.

XXII.
С тех пор мы подружились крепко,
Гуляли вместе по Москве,
Он в шляпе, я же в белой кепке,
С пакетом сканка в рукаве.
Он с головой в омут разврата
С изяществом аристократа
Как будто бы к себе домой
Вошёл. Беспечной чепухой,
И комплиментом и стихами,
Орлов как будто в лузу шар
Бильярдным кием забивал
Очередной влюбленной даме.
Прошло с тех пор уж пару лет…
И вот Орлов анахорет

XXIII.
Уставший, жизнью искушённый,
Испил столицы клубный яд…
Закрылся дома утомлённый
Средь полок книг стоящих в ряд…
Читает Ницше и Бодлера,
Дымится трубка флибустьера,
Стучит старинный циферблат,
Орлов пьёт чай и шоколад
Ломает крупными кусками.
Отбросив книгу, Вертер наш
Мусолит лист и карандаш
Но вдохновение часами
Нейдёт к нему. Каракуль рой
Изображает наш герой.

XXIV.
Он от безделья изнывая,
За новой книгой в магазин
Направился. Идет, зевая,
По переулочкам один.
По лестнице наверх поднялся,
И за новинки жарко взялся,
Ничто не радует его,
Читать не хочет ничего.
Всё выдумки, то ложь, то скука…
Литературный властелин
Обходит книжный магазин
Средь кипы книг идёт без звука.
Путеводителей стеллаж
Пред ним возник. И «хит продаж»

XXV.
Он в руки взял. Страниц тех глянец
Окутал тайнами его
Земель далеких. И румянец
Вернулся словно статус-кво.
И всё ожило, засияло!
Внимательно начав сначала
Страницы беглою  рукой
Листает с жадной быстротой.
Картинки, схемы, фото, карты,
Неведомый запретный мир
Пьёт, словно сладкий эликсир
Познания, на низком старте.
Была то Индия страна
И эту книгу допоздна

XXVI.

Читал он. Вот воображенье
Уже рисует Раджастан,
Маратхи видит он сраженье
Против могольских басурман.
И украшения Джайпура,
Великолепная культура
Дел ювелирных манит глаз.
Растет там дивный ананас,
Суровы пики Химачала,
Откуда льётся Ганг святой,
Речной чарует красотой
Благословенная Керала,
И Варанаси гхатов дым
Струится серо-голубым.


XXVII.
Летят страницы – видит Кришну,
Здесь  слоноликий бог Ганеш,
Хранитель мира мудрый Вишну,
Пересекающий рубеж.
Танцует Шива танец смерти
В своей последней круговерти.
Седые Веды, Ом, санскрит
Волшебный древний алфавит…
Улыбку вызвал праздник Холи,
Индийский яркий колорит,
И краской мир вокруг пестрит!
Индусы веселятся вволю!
Под звуки нежных мантр Орлов
Читает книгу пять часов.

XXVIII.
И за хребтами Гималаев
Встаёт пред ним Джамму, Кашмир,
Дорогой майскою оттаяв,
Дарует нежный кашемир.
Ассам хранит секреты чая,
Читает, даржилинг вкушая,
Всё неслучайно -  видит он,
Листает дальше, впечатлён
Богатствами Пенджаба штата,
Сверкает храм где золотой,
И Тадж-Махала красотой,
Архитектурой Гуджарата.
И как заправский шиваит
Он трубкой с чарасом дымит.


XXIX.
Прелестны фото Кхаджурахо
Как эрос храмовых панно,
И в горных пустошах Ладакха
Тропинки как веретено.
Читает о столице Дели,
Индийской древней колыбели,
И современнейший Бомбей
Блистает роскошью своей.
Но больше всех его пленила
Бескрайних пляжей череда,
Где не бывал он никогда,
Где солнце пышет, как горнило
И брызжет молоком кокос.
Задумался Орлов всерьёз.



XXX.
Всю ночь читает непрерывно
Путеводитель от DK
И чай с гашишем неразрывно
Мешает, чтоб наверняка.
Но всё равно, Орлов под утро
Заснул. С горящим перламутром
Ракушку, видит он во сне,
Сияет на песчаном дне.
Вокруг него шумит волнами
Индийский теплый океан,
На берегу кокос, банан
Пленяют спелыми  плодами,
Безлюдный живописный пляж
Венчает дивный там пейзаж.


XXXI.
С утра проснулся и умылся,
Тепло оделся наш пижон,
Парфюмом модным освежился
И из квартиры вышел вон.
Идёт по улочкам холодным
В аглицком сплине благородном
И ясно помнит ночной сон,
Море и пляж со всех сторон.
А ворох листьев ветер гонит,
Пустынен утренний бульвар
И мокрый грязный тротуар
Его к Кропоткинской  выводит.
На мост поднялся, смотрит вдаль
А на душе его печаль.

XXXII.
Погода дрянь, и дождь холодный
Как будто ливанёт вот-вот.
Грустит герой наш сумасбродный,
И воды хладные несёт
Москва река под ним тревожно.
Он начал думать осторожно
“А почему бы вдруг и нет?
Анахорет и пустоцвет,
Я прожигаю жизнь в столице
А хочется взглянуть на мир!”
И с мыслей этою в трактир
Он полетел подобно птице.
И хочется обед ему
В тепле отведать одному.

XXXIII.
Пошёл обратно по бульвару,
Где мрачный Гоголь встал вдали,
Терзают хиппи там гитару…
Орлов шагает в «Жигули»,
По старому идёт Арбату,
Туфлёй чеканя ритм stakkato,
Наверх поднялся к кабаку,
Вошел вовнутрь, и коньяку
Сто грамм столичного вкушает,
И жаром пышущий шашлык
К себе кладёт он на язык,
Глинтвейн горячий наливает
И дерзкие мечты опять
Он продолжает рисовать.


XXXIV.
Ещё два дня Орлов терзался
Этой загадочной страной,
Он в интернетах начитался
Нелестной болтовни чужой.
Что мусор, грязь, дизентерия,
А кое-где и малярия
Морская водится змея,
Битком различного жулья,
Гоанской модой правят фрики.
Как заключительный аккорд
Читает – “Гоа уж не торт!”
Народ там обитает дикий,
И наркоманы всех сортов,
Кто  непутёв и не здоров.

XXXV.
В четвертый день пришло решенье
И вместе с ним ноябрьский снег
Принёс морозов приближенье…
Орлов решился на  побег
Из клетки дивной златоглавой
Столицы нашей величавой.
Прощай, столица! Прощай, Кремль!
Лечу за тридевять земель!
Берёт билет one way и визу
Пакует модный чемодан
И ждёт Орлова Индостан.
И мимолетному капризу
Своей души он волю дал,
Поправ столичный идеал.

XXXVI.
Ноябрь накрыл Москву метелью,
Скрипит снег свежий во дворе,
Снежки летят белой шрапнелью,
Вот то-то радость детворе!
В тот день мы встретились с Орловым,
Рукопожатием и словом,
Мы обменялись и тогда
Пошли мы выпить в Jao Da.
Орлов был полон вдохновенья
Поездки будущей своей,
Как современный Одиссей,
Ведомый личным провиденьем.
Глаза горели у него
И в них я видел волшебство

XXXVII.
Страны далекой и чудесной,
Где солнце жаркое печёт,
Тот край земли вам неизвестный,
Но там где лето круглый год.
”Поехали, мой друг, со мною!
Ну, с кем ещё, как не с тобою?
Бросай, Москву, что проку в ней?
Ты сам творец судьбы своей!”
Взывал мой друг старинный с жаром
Сквозь алкогольные пары
Москву сливал он в тартары.
“Устал я от неё, и даром
Она мне больше не нужна,
Ну, что ты скажешь, старина?”

XXXVIII.
Москва моя! Я всей душою
К твоим бульварам прикипел!
Где всё так дышит стариною…
Где я так быстро повзрослел…
Люблю Арбата переулки,
А летом пешие прогулки
В тени бульварного кольца.
И любоваться без конца
Высотками. След от Советов
Словно помпезная печать!
И вот один  иду гулять
Свист ретроградовских куплетов
Укажет путь и невзначай
Мне брызнет снопом искр трамвай.

XXXIX.
Дворцы, усадьбы и музеи
Москвы красивейший портрет.
От Москворечья к Мавзолею
Ведёт прогулочный мой след.
Цветёт июньская столица
Сиренью. Как тут не влюбиться?
Вдыхая пьяный аромат
Ботаники. Роскошный сад
Дарил счастливые минуты
Когда-то мне. Я счастлив был.
Ведь там дышал, любил и жил.
И вновь знакомые маршруты
В кисельных сумерках бегут
И вот он мой любимый пруд!

XL.
Пруд Патриарший незабвенный!
Люблю тебя всем сердцем я!
Вкушал напиток там ячменный
Среди поэтов и жулья.
У кромки вод сидел часами
И молчаливо с лебедями
Делил я булку жарким днём.
С друзьями там курил тайком
Белой вдовою начинённый
Забитый плотно беломор.
Всем патрулям наперекор
Культурным сортом вдохновлённый
В прохладе сумрачных аллей.
И нет местечка мне милей.

XLI.
От воробьёвых гор люблю я
До Киевской речной трамвай.
Стою безмолвный и любуюсь
Ночной Москвой. Любимый край!
А летом краше всех столица!
Неон сверкает как жар-птица
Внутри садового кольца.
Могу гулять я без конца
В Коломенском в цветущем мае,
И яблонь нежные цветы
блаженной чистой красоты
Вдыхаю, медленно шагая…
И ни за что и никогда
Москву не брошу, господа!

XLII.
Вот так ему ответил прямо.
Ну, что еще я мог сказать?
Средь алкогольного бедлама
Москву не стану я менять
На дивный и заморский берег.
Мне тополиный краше скверик,
уют московского двора…
Но может быть пришла пора
Тебе увидеть даль чужбины?
Мой друг, удачи! И вперед
Вдыхать индийский кислород!
И если так, то нет причины
Чего-то ждать. В Гоа я сам
Когда-то жил то там, то сям.

XLIII.
Песка крупицы золотого
Горят искрой в морской волне.
Не знаю чем, но дикий Гоа,
Запал навечно в сердце мне…
Люблю я Мандрем, Ашвем тоже,
Тихи, безлюдны и пригожи
И лодки местных рыбаков,
Люблю, что нету здесь коров.
Когда джамбеи лупят скерцо,
Люблю фриковый Арамболь,
Тот самый, где исчезнет боль,
Из опечаленного сердца.
Не знал, что в Индии чужой
Найду свой уголок родной.

XLIV.
Но я пресытился чужбиной,
Настал однажды сей момент.
И вот она – моя причина
Гоанский мой эксперимент
Закончить и домой вернуться.
И в быт московский окунуться:
Друзья, кино, вино, бульвар -
Топтать мощеный тротуар..
Забиты  все на Пушке встречи!
Нельзя нам месту изменить!
Смешных историй вьётся нить,
Сквозь анекдоты льются речи.
Но всё ж, беспечна и сладка
Жизнь в жарком и простом Гоа.

XLV.
Часы бежали незаметно…
На стойке барной из крыла
Текилы рюмки златоцветной
В тот вечер пили без числа
И лайм зеленый, и солонку,
За рюмкой рюмкою вдогонку
Уставший бармен подносил.
Орлов про Индию твердил,
Я понял вдруг, что пьян чертовски,
В пол-уха слушал жаркий бред
Качая барный табурет
И рассуждая философски…
Минула полночь в никуда
И мы простились в  Jao Da.

XLVI.
Как говорил Марк Твен: пожалуй,
Жалеть о двух только вещах
Мы будем в старости. Что мало
Любили мы и в поездах,
На кораблях и самолетах,
В горах, у моря иль в пустотах
Не путешествовали мы.
Но, жизнь как будто бы взаймы
Солидно, чинно, благородно,
Без приключений все вокруг
Ведут уныло.  И досуг
У всех единый всенародно:
Икона плазмы, Интернет,
Вот матрицы простой секрет.

XLVII.
Задуматься, чего же ради
На Землю эту мы пришли?
Бараном сытым в теплом стаде?
Скажи, ведь строят корабли
Не для того, чтоб в бухте кинуть
Якорь на дно. А чтоб покинуть
Родную гавань и в моря,
Судьбу свою благодаря,
Уйти под всеми парусами!
Скажи, ну неужели ты
Забыл далекие мечты?
И занят важными делами…
Работа-дом, пожрать вкусней,
Таков смысл жизни, дуралей?

XLVIII.
Вернемся к нашему герою …
Прошло два дня и вот Орлов
В такси с поющею душою
Мимо заснеженных столбов
Мчит в Домодедово. Мелькает
Снежинок сонм. Огни сверкают.
И вот уже аэропорт!
Финальный уж гремит аккорд!
Орлов с таксистом расчитался,
В багаж отправил чемодан,
Потом нагрянул в ресторан,
Поел, немного прогулялся…
В зал ожиданья взял кроссворд,
Время течёт, Орлов ждёт борт.

XLIX.
Мы все немного в день отлёта
Грустим о чём-то у окна,
В душе с опаской перелёта
Мы ждём. Далёкая страна,
Как ты желанна и не близко,
И хоть ничтожна доля риска,
Но всё равно тревоги червь
Будет точить до взлёта нерв.
Ударной дозой алкоголя
Глушить боязнь любит народ…
А бог хмельного бережёт!
Стаканчик выпьем виски-кола
И в дальний путь скорей вперёд,
Спешим попасть на самолёт!

L.
Орлов берёт двойной эспрессо,
Кроссворд разгадан. И табло
Меняет строчки ближних рейсов…
А за окном белым бело…
Толпятся люди, ждут посадки,
И злобно, будто бы в припадке,
Сошлись две тетки меж собой…
Наш друг стоит в толпе чужой,
И всё с улыбкой созерцая.
Но вот посадки дан сигнал,
Прощай же аэровокзал!
Летим мы прямиком до рая!
И шрифтом значится сухим
В билете - Гоа Даболим.

19 ноября 2011 – 28 мая 2012.
Чайковский-Ашвем-Покхара.

ОРЛОВ.
Глава вторая.

I.
 А небо стелет облаками
 Пушистой белою рукой…
 Орлов, укутанный мечтами,
 Лбом у стекла сидит чудной.
 Народ бухает и куражит,
 А кое-кто подрался даже,
 В салоне шум, весёлый гам,
 Орлов читает «Шантарам»
 И хочется ему скорее
 На землю Индии шагнуть,
 Познать её глубины суть
 В своей гоанской одиссее.
 Летит за книгой час и два,
 Храпит дрэдатая братва.

II.
 Он смотрит в рдеющие дали,
 Объят багрянцем горизонт.
 Со стюардессой зубоскалит
 Какой-то пьяный мастодонт.
 Орлов вздыхает и томится,
 Когда же борт наш приземлится
В гоанском сладостном раю,
 Где я найду судьбу свою?
 И вот уже в окне мелькают
 Коровы, пальмы и дома.
 В салоне гвалт и кутерьма!
 Орлова будто окрыляет.
 На поле аэродрома
 Он говорит:  “Вот я и дома”…

III.

 И всевозможным ароматом
 Напитан воздух, как субстрат,
 Смешался сладким концентратом
 Здесь франжипани и цукат,
 И кешью кислый, и масала,
 Эффект для носа небывалый
 И с непривычки полный кайф
 Орлова разбирает драйв,
 С багажной ленты он хватает
 LV гламурный чемодан,
 Свой паспорт он суёт в карман
 И так на выход. Там встречают
 Таксистов загорелых рой,
 Его зовут наперебой.

   IV.
 Переплатив вдвойне таксисту
 Купившись на “Sir, very cheap!”
 Он в Арамболь авантюристом
 В maruti мчится как сахиб.
 И златоглавая столица
 И вместе с ней пустые лица,
 И слякоть, и московский смог
 Развеялись словно дымок.
 Орлову ветер треплет чёлку,
 Прекрасен солнечный Гоа!
 Уносятся назад дома,
 Баньяны, рикши и посёлки.
 И бриз приносит моря соль.
 Орлов доставлен в Арамболь.

V.
 О, Арамболь, мечта поэта!
 И гавань ищущих сердец,
 Здесь прячется зимою лето,
 Куда летят в один конец
 Бродяги, йоги и экспаты,
 Народ весьма чудаковатый,
 Тут и жонглеры, и певцы,
 Бомжи, философы, глупцы,
 Седые фрики чарас курят
 На пляже в шеках дотемна.
Струятся мантры и вкусна
Еда простая: баджи пури,
 Самосы, тали и dal fry.
 О, Арамболь, хиппанский рай!

VI.
 Базар мэйн-стрита оживлённый
 С утра наживою кипит!
 Орлов зевает очень сонно
 Под взглядом местных сеньорит.
 Зовут его смотреть рубашки,
 Слона, очки и обосрашки
 (Штаны такие), барабан…
 Орлов поставил чемодан…
 А байки, скутеры смешались
 Вокруг как будто в чехарде!
 И жизнь бурлит в своей среде,
 Народ живёт тут, не печалясь,
 Так день за днём не по часам,
 Ведь здесь tomorrow never come.

VII.
 По сторонам Орлов взирает,
 Всё непривычно ему тут
 Он с удовольствием вдыхает
 Дразнящий запах местных блюд
 А лавкам нет конца и края!
 Здесь ананасы и папайя,
 И маракуйя, и банан,
 Ваниль, и манго, и шафран.
 Огнём играют самоцветы
 В дивных колье из серебра,
 Вокруг различного добра
 Не сосчитать! И амулеты,
 И кольца, бусы и платки,
 Чилумы, местные божки,

VIII.
 Пашмина, трубки, майки, тряпки,
 Палки-вонялки, гамаки,
 Банданы, кружки, масло, шляпки,
 Ручной работы сундуки,
 Кульков различных специй острых,
 И одеял расшитых пёстро
 Полным полно, хоть отбавляй!
 Стоит в мешках индийский чай.
 Орлова все зовут по-русски:
 “Ты пасматри май магазин!”
 Вдоль лавок и стекла витрин
 Идёт неспешно, а индуски
 Всё просят посмотреть товар,
 В надежде получить навар.

IX.
 И вот Орлов уж на задворках
 Блуждает в поисках жилья.
 “Любая мне сойдёт каморка
 На первый день, мои друзья”-
 Так думал сонно он шагая,
 И пот ладонью утирая.
 И как из табакерки чёрт
 Откуда ни возьмись эскорт
 В виде плешивого индуса.
 В гестхаус тащит за собой
 С пустопорожней болтовнёй,
 Плюёт бетелем, чешет пузо,
 Им взят стремительный аллюр,
 Почуяв шелест от купюр.

X.
 Кто жил в Гоа, тот знает точно,
 Что прайс завышен здесь на всё
 И торговаться нужно срочно,
 Не поддаваясь на нытьё
 Индусов. Местная культура
 И их корыстная натура
 Туристу впарить свой товар,
 Ведь Индия – большой базар,
 И за любую мелочовку,
 За байк, гестхаус и бензин,
 Гашиш, гамак или рубин
 Здесь торговаться стоит чётко.
 Берёт жилище  наш герой
 Переплатив втройне с лихвой.

XI.
 Тот номер был убогий очень,
 Летний мунсун на стенах цвет
 Жадно поел. И скособочен
  Облезлый шкаф, как дряхлый дед.
 Паук в углах развесил сети,
 Воняет затхлостью в клозете,
И под кроватью пыли слой
 Лежит изрядной толщиной.
 Кряхтит там вентилятор старый
 Со скрипом гонит взад-вперёд
 Разгорячённый кислород
 В непрезентабельной хибаре.
 С балкона Арамболя пляж
 Виднеется словно мираж.

XII.
 Упал в кровать и отрубился
 Часов на девять наш герой.
 Проснулся, еле одуплился,
 Проспал Орлов весь день-деньской.
 Он тусклый свет включает в келье
 Где над его смятой постелью
 Разводов ржавые цветы
 На потолке, висят хвосты
 Кручёной старой штукатурки.
 “Неплохо бы поесть сейчас”
 Желудка слышит громкий глас
 Орлов и мигом в закоулки
 По лестнице каскадной вниз
 Спустился бледный наш нарцисс.

XIII.
 Идёт тропинкой до мэйн-стрита
 Мимо свиней, собак и кур,
 И огородиков разбитых,
 Мелькают тени от фигур,
 Дымится мусор у заборов,
 Слышны обрывки разговоров
 С веранд, балконов и дворов,
 И на задворки с берегов
 Вечерний бриз несёт прохладу.
 Орлов в ближайший ресторан
 Зашёл. А там такой шалман!
 Дым коромыслом как из ада,
 Запущен чилум по столам
 И ром рекой струится там.

XIV.
 Вокруг хохочут англичане,
 Смешались языки вразлад,
 Английский, русский и конкани.
 Со всех сторон «Бом булинат!»
 Звучит весьма красноречиво,
 Здесь каждый вечер славят Шиву
 В чилум гашиш набив сполна,
 И в сизом дыме допоздна
 Гуляет шумный и беспечный
 Международный тарарам!
 Орлов за стол садится там,
 И в тот же миг простосердечно
 Ему чилум передаёт
 Какой-то местный обормот.

XV.
 Чилумы, джойнты трубки, бонги
 Курил и я, мои друзья,
 В расцвете лет, в дальней сторонке
 И здесь никто мне не судья.
 Какое дело мне до глупых
 Законов жёстких острозубых,
 Которыми в наш странный век
 Чинуша, мелкий человек,
 Бурьян чудесный запрещает,
 И всё берёт под свой контроль,
 С его подачи алкоголь
 Россия-матушка хлестает.
 И водки пьяный геноцид
 Опустошает русский быт.

XVI.
 С утра курнул - весь день свободен
 От повседневных мелких дел,
  И несолидно беззаботен
 Мой легкомысленный удел.
 В Гоа гашиш, в Москве взрывные
 Курю я бошки сортовые.
 White widow, skunk или mazar,
 Каннабис капов липкий дар,
 Под лампой всходит жирным цветом
 В шкафах, кладовках, гаражах.
 На риск свой собственный и страх
 Ганджу растит зимой и летом
 Московский гровер-растаман,
 В общем, опасный наркоман.

XVII.
 И вот чилум к губам подносит,
 Один напас, потом второй…
 И накрывает и уносит
 Орлова ганджа с головой.
 Чилум уехал в неизвестность.
 “Спасибо, Гоа, за любезность!”
 Подумал наш авантюрист
 И взял меню линялый лист.
 Всё по-английски, непонятны
 Названия индийских блюд…
 Потратив ровно пять минут
 Он выбирает суп томатный,
 К нему лепёшку с чесноком
 И чай лимонный с имбирём.

XVIII.
 “Давай-ка к нам!”- зовут соседи,
 Орлов за стол садится к ним,
 Знакомятся в простой беседе
“Привет.” “Привет!” “Орлов.” “Максим!”
 “А я Никита.” “Саша.” “Коля!”
 “Ну, что накатим алкоголя?”
 “Не против я.” “Так наливай!”
 Смеётся Коля-разгильдяй.
 И семилетний по стаканам
 разлит «Old monk», гоанский ром,
 Подняли, брякнули стеклом,
 И жахнули довольно рьяно.
 И джоинт скрученный битком
 Со спички оживлён огнём.

XIX.
 Курнули. Начались расспросы.
 “Откуда сам?” “Москва, Арбат.”
 “Надолго к нам?” “Да вот морозы
 Пересижу и там назад,
 А может нет... Пока не знаю!”
 Горит улыбка плутовская.
“Давно приехал?” “Первый день.”
“ Ну, как Гоа?” “Мозг набекрень
 И я пока не понимаю
  Здесь ничего.” “Расслабься, ман!”
 Орлову льют «Old monk» в стакан
 На возраженья невзирая.
 В глазах уже плывёт давно
 Цветное мутное кино.

XX.
“Здесь для комфортной жизни нужно
 Иметь колёса и свой дом”
 Посыпались советы дружно -
 Кого чего и что почём.
 “Бери Avenger!” “Энфилд круче!”
 Поднялась тут же спора буча
 Какой ему байк лучше брать
 Чтоб по дорогам рассекать
 С изящным шиком максимальным.
 “Не вздумай взять байк наугад,
 И завтра вместе променад
 С гоанским гидом персональным
 Ты совершишь со мной с утра”
 Тут Саша шлёпнул комара.

XXI.
 “Да не вопрос! - Орлов кивает,
 - Я тут поблизости живу,
 Меня сейчас только смущает
 Что долго мне несут жратву…”
 “Это нормально, ты не парься.
 А лучше вообще расслабься,-
 Сказал Никита-коротыш,
 В скорлупке кропаля гашиш.-
 Здесь время есть для разговоров…
 Куда спешить? Ведь ты уж тут,
 Гоа – конечный твой маршрут.
Ты поубавь московский норов.
 Здесь и сейчас живи, балда,
 А остальное – ерунда.”

XXII.
 Здесь и Сейчас - слова простые.
 Но сколько мощи скрыто в них!
 Мелькают быта дни пустые…
 Я знаю, в буднях городских
 Не много жизни настоящей,
 И осознать себя влачащей
 Бремя нелегких скучных дней
 Не каждый может грамотей.
 Здесь и Сейчас. Святая фраза.
 И нужно только осознать
 Что от судьбы не убежать,
 Не скрыться от неё ни разу.
 Здесь и сейчас стараться жить,
И веселиться, и любить.

XXIII.
 За разговором незаметно
 Время текло. Гашиша дым
 Висел в кафе туманом бледным.
 Орлов поел, запил спиртным.
 Мэйн-стрит пустел. Собаки спали.
 Иголки звёзд  небо пронзали,
 И плыл блестящей запятой
 Гоанский месяц молодой.
 Зевает сонно Коля пьяный,
 Устал Никита, спит Максим,
 И красноречием своим
 Уже не блещет Саша рьяный.
 С друзьями новыми Орлов
 Поручкался и был таков.

XXIV.
 Едва рассвет забрезжил тонко
 Под крики местной петушни,
 Орлов очнулся в комнатенке.
 Погасли фонарей огни,
 И просыпалась деревушка,
 Копалась под забором хрюшка,
 И пекаря зычный гудок
 Звучал сквозь ранний холодок.
 Орлов умылся и оделся,
 И в ржавых петлях свой замок
 Защёлкнул ловко наш дружок.
 По сторонах он осмотрелся
 И по тропинке напрямик
 Пошёл на пляж через цветник.

XXV.
 Я помню волны Арамболя!..
 Рассвет, закат, прибоя шум,
 Где я бродил себе на воле,
 Маршруты выбрав наобум.
 Где рыбари уходят в море
 Навстречу утренней Авроре
 Оставив на песке лишь след…
 И солнца свет прольёт рассвет
 На тех, кто практикует йогу,
 В ассанах хитрых на песке,
 На тех, кто ходит налегке,
 От Арамболя к солнцепёку.
 И лижет ноги им прибой
 Своей податливой волной.

XXVI.
 И в шеках пляжных просыпался
 Непальский дружелюбный люд,
 И ароматно разливался
 Из кухонь запах свежих блюд.
 Аккомпанировало море
 Прибоем шумным в соль бемоле
 И небо нежной бирюзой
 Сверкало над морской волной.
 В ближайший шек Орлов нагрянул.
 Дизайн – потресканый бамбук
 И льётся мантры сладкий звук,
 Меню он краем глаза глянул
 И тут же мигом заказал
 Масала чай, салат и дал.

XXVII.
 Мир потихоньку пробуждался.
 Пекло на солнце. Шек пустой
 С утра неспешно наполнялся
 Весёлой пёстрою гурьбой.
 И сердце радостью звучало
 От мантр и палочек сандала,
 Всё гармонично и чудно.
 Творца живое полотно
 Перед Орловым простиралось -
 Пальмы и море, солнце, пляж…
 И в этот сказочный пейзаж
 Фигура вдруг нарисовалась
 С горящим джоинтом в зубах
 И в разноцветных рукавах.

XXVIII.
 То был вчерашний наш приятель
 Санёк, бездельник из Москвы,
 Гоанский панк, правдоискатель,
 С карманами битком травы.
 На Арамбольщине похожих
 Видал я фриков темнокожих -
 Свободный безмятежный взгляд,
 Тату и серьги и наряд
 Всегда у них экстравагантный.
 “Бом булинат! Держи косяк!”
 “Я пас. Не дую натощак.”
 Уселся Саша элегантно
 К нему за столик. И тотчас
 Могучий делает напас.

XXIX.
 В густых дымах каннабинольных
 Санёк берет себе салат
 И курит дальше джойнт застольный.
 Слегка небрит и пошловат
 Был этот джентельмен удачи,
 И на Гоа словно на дачу
 Каждый сезон он приезжал, -
 Тусил, купался, триповал,
 И Шиву славил ежедневно.
 Поели. “Слушай, а ништяк,
 Что встретил я тебя, чувак!
 Ведь байк хороший неприменно
 Ты должен взять! Я помогу.”
 “Я не остануся в долгу.”

XXX.
 И вот они всё утро ходят
 По закоулкам и дворам,
 Везде на деньги их разводят,
 Пытаясь впарить ржавый хлам.
 Но Саша был гоанец чёткий
 И разговор держал короткий:
 “Very expensive bike for us.”
 И вот уже как битый час
 Берут на пробу мотоциклы.
 Байк первый – стукотня слышна,
 Второй завышена цена,
 У третьего шальные цифры,
  Гремит четвёртый будто таз,
 Сцепленье барахлит и газ.

XXXI.
 Десятая уже попытка…
 И вот достойный экземпляр!
 Роскошный Энфилд как с открытки,
 Пылает хром словно пожар,
 Защита – матовые дуги,
 Густые выхлопные звуки,
 На счётчике чуть меньше ста,
 Не байк, а попросту мечта!
 Актёрским засиял талантом –
 С кислейшей миной, скрыв восторг,
  Наш Саша лихо начал торг
 Сбив цену прям до прейскуранта.
 Орлову так преподает
 Урок гоанский доброхот.

XXXII.
 Гоа и байки, и дороги,
 Дорожных лабиринтов пыль,
 От выхлопной трубы ожоги…
 И ни к чему автомобиль
 В здешних краях определённо!
 Траффик гудит бесцеремонно,
 Мелькают мимо скутера,
 И инфернальная жара
 Словно тисками Гоа давит.
 Без прав и шлема, под травой,
 Расчерчены виски слезой,
 Никто здесь скорости не сбавит
 Минуя полицейский пост,
 Стрелой на сиолимский мост.

XXXIII.
 На школьном поле Арамболя,
 Потратив  ровно полчаса,
  Урок, как в лучшей мотошколе,
 Был Сашей дан. И, чудеса!
 Усвоена мото-наука!
 Орлов без всякого испуга
 Сидит в седле словно влитой,
 И газ уверенной рукой
 Он добавляет что есть силы.
 Доволен Саша, рад Орлов,
 На чай и пару косяков
 Без лишних слов наши чудилы
 В пыльный Lavish во весь опор
 Несутся словно метеор.

XXXIV.
 Как хорошо когда сиеста
 В прохладной тени кабака!
 Бутылку лимки в два присеста
 Чтоб жажду утолить слегка
 Орлов и Саша выпивают,
 Садятся и меню листают.
 Жужжит и кружит над столом
 Мух надоедливых злой сонм.
 Мельчит гашиш Санёк в миксболле,
 Блаженно крутит косячок,
 Течёт неспешный диалог
 О  женщинах и  рок-энд-ролле.
 Садится к ним за стол брюнет
 В самом расцвете своих лет.

XXXV.
 Портрет правдивый справедливый
 Я постараюсь без прикрас
 Вам намарать слегка шутливый.
 Итак! Он был голубоглаз,
 Всегда с козлиной бородою,
 И нездоровой бледнотою
 Он отличался. Острый ум,
 Всегда готический костюм,
 Хиппанский хаер до лопаток,
 Приятель Няка! Милый друг!
 Бродяга, дилер, хитрый жук
 Уж разменял третий десяток.
 Бунтарь диванный, Няка наш
 Известный многим персонаж.

XXXVI.
 Читать любил, сидел в инете,
Считал себя real out-low,
 С трезубцем Шивы на жилете.
 И криминальным ремеслом
 Он занимался неустанно.
 МДМА, марихуану,
 Гашиш, кокос, амфетамин,
 И ДМТ, и мескалин,
 А также мет и опиаты,
 Афганистанский героин,
 И кислоту, и кетамин
 Продаст вам Няка бородатый
 В тотеме словно айболит
 И за наличку и в кредит.

XXXVII.
 Знакомятся. Санёк у Няки
 Осведомляется о том,
 Когда швейцарские бумаги
 К нему придут, и что почём.
 Пошарил Няка по карману,
 И вот в руке  билет в нирвану,
 Где перфорацией прямой
 Как календарик отрывной,
 Разбит на мелкие квадраты
 Волшебный хоффманский картон,
 Велосипедный эталон.
 И с настроеньем приподнятым
 Друзья берут себе шесть штук,
 Индийский скрасить свой досуг.


XXXVIII.
 Беседа плавно протекала
 В гоанском русле. Вот гарсон
 Пива холодного бокалы
 Уже несёт и к ним вдогон
 Куриных лоллипопов блюдо.
 И разговора амплитуда
 Не потухает за столом.
 “Ребята, нужен скромный дом, -
 сказал Орлов, вкушая пиво, -
 Ну, в очень странном гесте я 
 Живу сейчас, мои друзья…
 И жить там дальше перспектива
 Меня не радует совсем.”
 “Поможем, с этим без проблем!”

XXXIX.
 Санёк с мобилы набирает
 Какой-то номер, и пока
 Идут гудки, Санёк кусает
 Курячью ногу и пивка
 С бокала не спеша хлебает.
 Нерасторопно он болтает
 С товарищем, увы и ах,
 С жильём пока конкретный швах.
 Вступает Няка тут в беседу:
 “Есть домик рядышком со мной,
 Свежеокрашен, небольшой,
 Для одинокого аскета
 Первостатейный вариант
 И невысокий прейскурант.”

XL.
 “Не занят?” “Вроде бы пустует.”
 “Поедем глянем?” “Не вопрос.
 Уверен, не разочарует
 Тот дом”, – от Няки был прогноз.
 Доели кур, допили пиво,
 На посошок косяк лениво
 Скурили  в три лица и вот
 Мальчик индус приносит счёт.
  Ревёт мотором Bullet новый,
 Вдогонку Саша и Орлов,
 За Някой мчат мимо коров.
 Гремит болтами моц дешевый
 Avenger Няки впопыхах
 На кочках, ямах и дворах.

XLI.
 Когда-то, в пыльных девяностых,
 Harmal, а ныне Арамболь,
 Рыбацким поселеньем просто
 Всего лишь был. Морская соль
 На влажных сетях высыхала,
 Тончайший аромат сандала,
 Струился нитью вдоль домов
 И огородов бедняков.
  Бананы, манго и кокосы,
  Дары морские, местный рис,
 Таков еды простой эскиз.
Но вот пришли метаморфозы
 С этим заброшенным селом -
 Белый турист пришёл гуртом.

XLII.
 Буквально, не прошло и года,
  Почти застроен Арамболь
 Большие гесты для дохода
 На пляже и мейн-стрита вдоль
 Были построены проворно.
 Турист потоком оживлённым
 Пошёл в Harmal с далёких мест.
 Дома, гестхаусы окрест,
 В аренду всё и за копейки
 Индус с улыбкой отдаёт
 Для состоятельных господ
На весь сезон и на недельку.
Пошёл наживы лёгкой счёт!
К чертям никчёмный  огород!

XLIII.
 Припарковались у забора.
 Морской игривый ветерок
 Трепал гамак довольно споро
 Между двух пальм. И солнцепёк
 Калил песок. В тени от дома
 Сковала сладостная дрёма
 Полуседого старика.
 “Hello, my friend!” издалека
 Приветствовал индуса Няка.
 “How are you?” “Me? I’m so good!”
 “We need the house!” Баламут
 Уверен, что раскрутит скрягу
 На нужный прайс и вот индус
 Зовёт их внутрь, поправив ус.

XLIV.
 И правда! Славный скромный домик,
 Свежеокрашенный внутри,
 Кровать, два стула, шкаф и столик
 Крючки для шмоток на двери.
 Друзья скептично дом обходят,
 И Няка с умыслом воротит
 Свой иммигрантский хитрый нос.
 Торгов индийских виртуоз
 Сбивает с ходу прайс заправски,
 И не проходит пять минут
 Берёт задёшево дом плут.
 Рукоплескает Станиславский!
 Аванс взымает старикан.
 Орлов кладёт ключи в карман.

XLV.
 Довольны все. Орлов в восторге,
 Прощается. Индийский зной
 Остужен бризом. На задворки
 На новом байке наш герой
 Газует лихо. В свой гестхаус
 Он держит путь. В дорожный хаос
 Пыльный посёлок погружён.
 И вот во двор въезжает он,
 Паркует «Энфилд» свой у геста,
 И непослушный чемодан
 Коленом давит. Чёткий план
 Построен им по смене места.
 Всё есть! И байк, и новый дом!..
Прекрасна жизнь! И всё путём!

XLVI.
 Жара и солнце! День чудесный!
 Ещё в постели  спит Орлов,
 Подзагорелый малый местный,
 Каскады светлых завитков
 Рассыпал по своей подушке.
 И на столе гашиша плюшки
 Ждут пробужденья и огня
 И смята с буддой простыня.
 Орлов лениво глаз прищурив
 Сквозь дрёму смотрит в потолок,
 Малыш геккон наискосок
 Бежит к окну, ночь отдежурив.
 Уже вставать пришла пора!
 Прощай, столичная хандра!

XLVII.
           Заводит Bullet пятисотый
 С утра. Довольный едет он
 Сквозь рощу пальм стрелою. Вот и
 Сверкает море. Шек. Garson.
 И мягкий бриз его ласкает,
 Шумит прибой. Орлов листает
  Меню аглицкое. Он рад
 И butter-scotch и fruit salad
 Охотно скушать. На прощанье
 Он выпьет ginger lemon tea
 И джойнт закурит и почти
 Он полон шанти. Созерцанье
 Прибрежных волн его томит,
 А море тянет, как магнит.

XLVIII.
  Портки оставив на песочке,
 Он входит в нежную волну,
 Идёт размеренным шажочком
 Орлов, и вот на глубину
 Размашистым плывёт он кролем,
Фырчит, плюётся морской солью…
Мечты сбываются! Орлов
На пляже несколько часов
Кайфует под гоанским солнцем
Неосторожный глупый шаг!
Сгорает докрасна как рак!
В аптеку с пляжа он несётся,
И полыхает как пожар
На теле и лице злой жар.

XLIX.
 И каладрилом весь покрытый
 Буквально с головы до пят
  (и на себя весьма сердитый),
 Сгорел Орлов. Ведь был лишь зад
 Укрыт от ультрафиолета.
 Такое жесткое вот лето!
 Но впереди целый сезон!
 И вешать нос там не резон.
 Лежит Орлов в своей постели
 Огнём невидимым облит,
 Всё тело будто бы горит…
 А голова будто под хмелем…
 Поймал он солнечный удар!
 …Всю ночь бессонница и жар.

L.
 Но здесь пора нам распрощаться,
 Пришёл конец главе второй.
 И поскучать, и посмеяться,
 Успел ты здесь, читатель мой.
 Хотелось мне тут все расклады,
 И жизнь, и нравы той плеяды,
 Гоанской тусы описать.
 Но необъятное объять
 Мне оказалось не под силу,
 Тесный лимит - полсотни строф.
 Мой несерьёзный труд – «Орлов»
 Писал я в шутку и вполсилы,
 Надеюсь в третьей части я,
 Раскрою больше вам, друзья.


20 ноября 2012 – 2 мая 2013.
Ашвем – Арамболь – Колката - Ко Панган.

  saltanov        С удовольствием прочитала.  Легко, занимательно, с юмором, а некоторые строки так и хочется цитировать.  Сплошные таланты на форуме!  Жду продолжение.   +1

Похвально! Пушкинская строфа «Евгения Онегина» - это круто и трудоемко. Но вот материя стиха немного желает лучшего. Понятно, что «бытие определяет сознание», но употребление таких слов как «туса», «одуплился» и т.п. низводят классический высокий стиль. Иначе получается несколько стебно… Верю, что вы можете писать, наверное, и иные стихи, небольшие, о Гоа хотя бы… Они у вас, наверное, есть… Рад был бы познакомиться… Но в любом случае отрадно слышать родную пушкинскую строфу… Удачи вам и новых творческих успехов! (сам сейчас пишу отчет несколько в стихах, ибо не так давно вернулся из Индии и Гоа, правда, с юга)

Высокая критика говорит об успехах обоих.!  ++

Встану в рассвет...и словно как
Только что родилась.

Встретит меня за завтраком
Солнечный ананас.

Джунгли стоят - волшебные.
Там на исходе дня

Мантры поют душевные
Люди вокруг огня.


Держит свой путь вдоль берега
Виды видавший пес.

Мальчик рукой уверенной
Ловко разбил кокос.

Воздух - коктейль из пряностей.
Дышится хорошо...

Порвана связь с реальностью -
Значит процесс пошел)

Вот это прям до слёз:

Человек на пляже играет при свете факела,
и летающая тарелка между его колен
начинает дышать, звуча.
И дреды его танцуют в такт его пальцам, и все огню подставляют лица,
так его музыка горяча.
А еще перекресток, - машины, коровы, байки, - и рядом крест и алтарь,
и там, в алтаре, свеча.
И как Костя чудесно жмурится, хохоча.
И дорога до Арамболя чуть выше дужки его очков,
и волос, что ветер свивает кольцами, и плеча.
Моя Индия открывается без ключа.

Кто беднее не допускающих перемен,
состоящих из дат, мест жительства и имён?
Всякий раб медицинской, кредитной, визитной карты,
всякий пронумерован и заклеймён.
Всякий заживет, только если выплатит ипотеку,
а ты, - если ты умён, -
Уже понял, что кроме тех, что сейчас, у тебя не было и не будет
лучших времён.

Завтра в это время я буду стоять на сцене,
во многих тысячах километров отсюда,
где теперь медленная среда:
Спят собаки между шезлонгами в два ряда,
мертвого краба вылизывает вода,
А там будет мама, Рыжая,
Дзе, наверно, придет туда,
Я взойду и скажу им, как я боялась вернуться, да,
Обнаружить через неделю, как выцветают в тебе индийские сари, дети,
рассветы, шуточки, города,
как ни остается от них ни камушка, ни следа, -
Только ведь моя Индия из меня не денется никуда.

Моя Индия не закончится никогда.(с)

У лукоморья дуб зелёный…
 А в Махараштре есть баньян
 Лианой весь переплетенный
 Могучий древний великан.
 В речной излучине у моря,
 Стоит он с волнами не споря,
 Купая корни средь камней
 Словно огромных древних змей.
 Где Парадайза брег пустынный
 Ласкает теплою волной.
 Стоит баньян, шумит листвой,
 Не хуже чем твой дуб былинный.
 И космонавта завтрак я
 вкушал бывало там, друзья.

Баньян зеленый в Арамболе;
Златая цепь...но не о том:
И днём и ночью там раздолье,
А кто войдет в контакт с Котом -
Пойдет направо - песнь затянет,
Налево - сказку сочинит.
Там чудеса: гамак качает,
Русалка на ветвях дымит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
И чей-то гест на странных ножках
Стоит над озером Свит Лейк.
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный, не пустой,
А сколько фриков распрекрасных
Сансет встречают, веселятся...
И с ними Ветер их морской;
Там даунши́фтер мимоходом
Пленяет тех, кто здесь три дня;
Там не спеша, по всем дорогам,
Через леса, через поля
Коровы ходят, да не зря.
В темнице там туристка тужит,
А адвокат ей верно служит.
Там ступа с Бабою Йогой
Идёт, бредёт сама собой,
Над златом там никто не чахнет,
Там гоа дух... там гоа пахнет!
И я там был, гашиш курил,
И видел тот Баньян зеленый,
Под ним сидел, а Кот учёный
мне знатный чиллум подарил)
.

Баньян зеленый в Арамболе;
Златая цепь...но не о том том:
И днём и ночью там раздолье,
А кто войдет в контакт с Котом -
Пойдет направо - песнь затянет,
Налево - сказку сочинит.
Там чудеса: гамак качает,
Русалка на ветвях дымит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
И чей-то гест на странных ножках
Стоит над озером Свит Лейк.
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный, не пустой,
А сколько фриков распрекрасных
Сансет встречают, веселятся...
И с ними Ветер их морской;
Там даунши́фтер мимоходом
Пленяет тех, кто здесь три дня;
Там не спеша, по всем дорогам,
Через леса, через поля
Коровы ходят, да не зря.
В темнице там туристка тужит,
А адвокат ей верно служит.
Там ступа с Бабою Йогой
Идёт, бредёт сама собой,
Над златом там никто не чахнет,
Там гоа дух... там гоа пахнет!
И я там был, гашиш курил,
И видел тот Баньян зеленый,
Под ним сидел, а Кот учёный
мне знатный чиллум подарил)
.

вот это класс!!!!!